местные воды. О, прекрасно знаю: купец Железников разливает их в большие мутные бутылки (якобы дневной свет вредит целебным свойствам воды из пещерного источника): самая мутность бутылок негласно предупреждает о том, что дело нечисто. Ну хорошо, а ты зачем приехал? Показать жене места моей юности. А давно ли ты женился? Недавно, меньше года… И приехал сюда с женой в марте? Да, ведь все гораздо дешевле! Но где жена? Ах, она простудилась и уехала. А я остался.
Итак они обмениваются этими глупостями, и каждый прекрасно понимает другого, – все скрывают истинную причину, – но вот незадача: причины, похоже, никто не знает. Каждый делает вид, что ему есть что скрывать, – но наедине с собой признается: я не знаю, что здесь делаю. День идет за днем, и сам я прошел полверсты, разрабатывая завязку, – но что же было дальше?
Сейчас, сейчас. Никогда нельзя обманывать читателя, обещая ему развязку, сервируя закуски в предвкушении главного блюда – и оставляя голодным: иное дело, что двинуться все должно в небывалом направлении, которого он сам еще не видит. Вот тоже был занятный, если вдуматься, сюжет: одно время… когда же это было? Да, точно, тринадцатый год: «Биржевка» стала вдруг на последней странице публиковать – в пунктирной рамке, чтобы желающие могли вырезать, – список, о котором никто не мог сообщить ничего достоверного. Просто – «Списокъ», без всякого уточнения. Там было тридцать девять фамилий, довольно нейтральных, часть из них он знал – Мизеров, Фоскин, но с другими инициалами. Что, если бы он обнаружил там собственную? Был ли это список членов тайной организации (несомненно, для террористов определенного толка особый шик заключался в том, чтобы опубликовать его под носом у правительства, по принципу «прячь лист в лесу») или невинный перечень учредителей акционерного общества, у которого не хватило денег на публикацию своего слишком длинного названия, – Ять так никогда и не придумал; как-то раз он обсудил эту историю с Грэмом.
– Это был список действователей, – сказал Грэм, как обычно вразрядку, не потратив и трех секунд на выдумывание новой сказки.
– Ну-ка, ну-ка, – подбодрил Ять.
– Действователей, то есть людей, предназначенных к изменению мира. В этом составе они способны действовать с максимальным результатом, как пуля, посланная в цель под верным углом.
– Но кто определяет этот максимум?
– Не «Биржевка», конечно. Раз в неделю приходит таинственный человек в рыжем пальто, непременно в рыжем. Он передает список, а при нем конверт с деньгами. Метранпаж набирает, но каждый раз заменяет одну фамилию, думая, что этим срывает дьявольский замысел. В один прекрасный день метранпажа находят мертвым. Но уже поздно – все пошло не так, и в результате мы живем в том именно мире, в котором живем. Это хорошо бы, знаете, жечь с двух концов: сначала таинственный список, потом убийство метранпажа.
– А вы не хотите вместе со мной разобраться, что за список?
– Нет, конечно! – с ужасом воззрился на него Грэм. – Зачем мне знать, как есть, если я знаю, как надо?
Вот, однако, и Ялта. И понятия не имея о том, что его здесь ожидает, он с предчувствием счастья узнал белый амфитеатр, спускающийся к морю: ажурный летний театр, ресторан «На горе» со знаменитой террасой, белые плоские крыши, черные кипарисы и золотой купол церкви святого Николая – покровителя рыбаков, хранителя плавающих и путешествующих. Храни меня, святой Николай.
Ялта начиналась с пригородных дач – чем ближе к центру, тем больше и богаче они становились, – с заколоченных магазинов, пустых кофеен и безлюдных белых дворцов. Город словно вымер. Около бежевого особняка, смутно знакомого по прежним одиноким прогулкам, Ять остановился: вдали послышался топот целой кавалькады. На узких улочках пешему трудно разминуться с конным отрядом; Ять поднялся на крыльцо роскошного двухэтажного особняка и прислушался. Внезапно дверь распахнулась, сильные руки сгребли его в охапку и втащили внутрь. Ять так обалдел от неожиданности, что, увидев перед собой Грэма, уже не удивился: реальность окончательно утратила смысл.
– Грэм, откуда? – только и спросил он.
– Вы что, самоубийца? – запыхавшись, спросил, в свою очередь, Грэм. – Кто ходит по городу в эту пору?!
– Но до темноты еще долго…
– При чем темнота? Гетман объявил комендантский час с трех!
– Какой гетман?
– Вы ничего не знаете? – округлив глаза, спросил Грэм.
– Откуда мне знать, я только из Гурзуфа!
– А разве в Гурзуфе не то же самое?
– Нет, там татары.
– Я мог ожидать, – кивнул Грэм. – Ну, идемте.
– Погодите, вы-то как здесь оказались?
– Идемте, идемте – Грэм потянул его за рукав. – Сейчас чем дальше от дверей, тем безопаснее.
И точно – где-то неподалеку, чуть не напротив, бренькнуло разбитое стекло. Вскоре кавалькада зацокала совсем близко, но всадников Ять не видел: все окна были забраны ставнями и в доме царил полумрак.
– Я вас увидел в глазок, – гордо заметил Грэм. – Еще немного – и я не поручился бы за вашу будущность…
Сухо треснул выстрел.
– О, дум керл! – послышался из соседней залы ворчливый старушечий голос. Ять различил шарканье туфель, открылась дверь, и перед ним предстала невысокая старуха в сером платье и теплой шали. Судя по всему, это была хозяйка дома.
Большевики в Ялте не удержалась – уже в декабре местный градоначальник Терновский предпринял попытку реванша; в ответ из Севастополя явился крейсер «Верный» и учинил небольшую расправу. Власть в
