– Это можешь быть уверена. У нас лишних нет. Может, мы еще немножко поспим, а?
– Ну погоди, Игорь, – заныла она. – Мне уже почти спокойно. Поговори еще, что ли. Я уже почти поверила, что мне там будет хорошо.
– Обязательно, – сказал он.
– Ну, так мне по этому принципу и отбирать? Кто здесь не выживет?
– Да, – сказал он, – скорее всего так. Хотя знаешь… я все-таки двадцать ваших лет эвакуирую, так что могу тебе дать типа совет. Ты никаким правилом лучше не руководствуйся.
– Почему?
– Потому что жизнь умней. Она тебе сама всех подбросит. Я вот не искал же тебя специально. И когда мне объявили пункт «в» – а объявили, заметь, срочно, не стали даже ждать, пока я вернусь в Москву, к компу, – я уже знал, кого забирать и через кого действовать. А так бы у меня сейчас было пять дней на все про все. Искать человека, вербовать, объяснять, готовить к перелету… А тебя и готовить нечего, ты со мной два месяца, привыкла, наверное.
– Что да, то да. Я только боюсь, что ты там будешь другой.
– Самую малость. Для тебя всегда буду, какой захочешь. Какой скажешь, такой и буду. У нас же там это запросто. Люди любую форму принимают, нас учат специально. Почти все умеют, и ты научишься.
– Ой! Прими, пожалуйста, какую-нибудь форму!
– Шиш. Я и так сейчас в форме землянина. Знаешь, сколько мне потом обратно превращаться? – Он взглянул на свои светящиеся часы, которые с вечера положил на мраморную полку желтого торшера. – Месяц, не меньше, пока совсем трансформируюсь. В земных условиях очень трудно. Ничего, я тебе там покажу. Я столько трансформаций умею – ты удивишься! Вплоть до страуса. Только у нас называется иначе.
– Стрыус?
– Ырфлан, – надменно пояснил Игорь. – Все, все тебе там покажу. А теперь давай спать, пожалуйста, а?
– Давай, давай. Я пока сказку придумаю, а утром тебе расскажу.
– Да, – сказал он сквозь зевок, – это чудесно, ужасно чудесно. Только помни, что это уже не сказка.
– Я помню, – сказала Катька.
6.
Катька сидела напротив мужа и с чувством горькой вины жевала сосиски. Он их добыл с боем, продежурив у магазина с пяти утра. Всякий бодрствует по-своему. Любовь несправедлива. Никто и не обещал, что будет справедливо. Если бы Игорь порезал палец, Катька рванулась бы к нему через всю Москву, а если бы наш муж, не дай Бог, чем-нибудь серьезно заболел – ну, тоже бы рванулась, вероятно, но в полной уверенности, что он симулирует и что бежать никуда не надо.
Сереженька с тоскливым умилением наблюдал, как она ест. Видно было, что на этот раз в качестве наказания за долгую отлучку приготовлена пытка кротостью.
– Сергей, – сказала Катька. – А если бы у тебя была возможность взять отсюда пять человек, ты кого бы взял?
– Куда?
– Неважно, куда. Считай, в Штаты, или на землю Санникова, – неважно. В хорошее место.
– Нет, это серьезная разница. Если в Штаты – одних, на землю Санникова – других. Тем более, что ее нету.
– Но если бы была! – наш муж был ужасен именно неумением прямо отвечать на вопрос.
– Тебя взял бы, – сказал он с нежностью.
– Спасибо. А еще?
– Еще… – Он поскреб бороду. Катька глядела на него невинными круглыми глазами и ждала. – Мать, само собой. Хотя она бы не поехала никуда. Столько раз можно было, а она не хочет.
– А еще? Может, Витю Серова? – Витя Серов был наш друг, в точности соответствующий своей фамилии; наш муж не любил окружать себя яркими людьми, предпочитая тех, кто ни в чем не состоялся. Витя много пил и увлекался астрологией, составлял гороскопы всем желающим, из гороскопов никогда ничего нельзя было понять, – Луна в Сатурне, Солнце в Рыбе, – кроме того, что все вокруг занимались не своим делом и работали на чужой работе: вот уж воистину, всякий пишет о себе.
– Зачем Витя? – Сереженька кисло улыбнулся. – Он и в Штатах будет говорить, что это не его место.
– Что ж ты с ним никак расстаться не можешь, если все про него понимаешь?
– Да у него и так никого нет…
Ну разумеется; Сереженьке необходимо было ощущать себя благодетелем. Это не ему нужен был Витя Серов – чтобы уважать себя от нуля и даже от минуса, – а Витя Серов, значит, нуждался в единственном друге.
– А больше бы никого, пожалуй. А, вру. Щербакова взял бы.
– Типа национальное достояние?
– Ага. Больше тут брать некого.
– Щербаков в случае чего раньше тебя уедет.
