– Подождите в машине, – сказала Катька. – Майнат, ты же никуда не спешишь?
– А? – спросила Майнат. Она пребывала в угрюмой задумчивости.
– Не спешишь, говорю, никуда?
– А? Нет.
– Ну, я быстро. Сейчас, дядь Борь, только мужа моего захватим. Я тебе и денег вынесу.
– Да на что мне теперь деньги, – спокойно сказал дядя Боря. – Летим так летим. Только у меня загранпаспорта нету.
– Не надо нам загранпаспорта, – в сотый раз повторила Катька. – Подождите, сейчас спущусь.
Лифт не работал. Правильно. Она стремительно взбежала на свой шестой этаж. Слава Богу, они были дома, никуда не сбежали и ждали. Подуша смотрела телевизор. Показывали мультфильмы Сутеева, и позднеимперские зайчики и белочки выглядели такими же несчастными и беззащитными, как те, под дождем, в Сухиничах.
– Мать не поедет, – сказал Сереженька тихо и грустно, как человек, переживший сильное нервное потрясение.
– Почему?
– Она уже уехала. С другим человеком.
– Куда?!
– В Штаты. Ее увозит какой-то секретный мужик, с которым у нее, оказывается, роман.
– И ты не знал?!
– Ага. Представляешь, не хотела травмировать.
– Черт-те что. Какой хоть мужик?
– Я не знаю. Она нас не знакомила. Говорит, что военный летчик. Предлагала лететь с ней, но я сказал, что без тебя никуда не поеду.
– Спасибо, – сказала Катька. – Это благородно.
Черт бы драл его благородство. Пусть бы оставил Подушу и летел на все четыре стороны.
– Ты представляешь? – спросил Сереженька. – Сказала, что имеет наконец право на свою жизнь, а до этого заедала мою, но теперь избавляет меня от себя. Я говорю – мать, давай вместе в Германию, у Катьки есть возможность. Все, как ты сказала. А она – нет, я в Штаты, ты ко мне приедешь потом. Я не могу больше висеть у тебя на шее. Так и сказала. Представляешь? Значит, она все время думала, что она мне в тягость.
– Может, ты сам себя так вел?
– Ну Кать, ну правда! Когда я себя так вел?
– Не знаю. Орал ты на нее все-таки порядочно.
– Господи, ну мало ли на кого я орал! На тебя, на нее… Я же от боли орал, пойми. У меня тоже жизнь была не очень сахарная.
– Конечно, кто спорит.
– Они сегодня утром должны были улететь. Ты понимаешь? У нее уже год была, оказывается, вторая жизнь, а я ничего не знал. Ужас, да? Я думал, у меня ближе никого нет. – Он смутился и исправился. – Ты, Подуша и она. И теперь такой оборот. Ну с ума сойти, да?
– Да ничего не сойти. Она нестарая женщина, у нее может быть своя жизнь.
– А меня, значит, она бросает?
– Сереж, ты взрослый мужик. Опомнись, у тебя свой ребенок. Может она наконец отпустить тебя в свободное плавание?
– Ты ее с самого начала ненавидела, – тихо сказал Сереженька.
– Ладно, думай так, если тебе больше нравится. Собирайся, у нас мало времени.
– Подожди. А как мы полетим? Нужны документы на Подушу, полис медицинский, вещи все для нее…
– Ты еще не собрал вещи?!
– Я собрал, но я думал, тебе видней… ты мать все-таки…
– Сережа! – заорала Катька. – Понимаешь ты или нет, через два часа мы должны выехать из Москвы! Ты вообще сделал что-нибудь или нет, черт, дьявол, или сидел тут в прострации, переживая приступ второго рождения! Где чемодан?!
– Вот, – он показал раскрытый чемодан, из пасти которого торчали подушины колготки и свитерки, в полном беспорядке.
– Ладно, собирай все, что нужно тебе. Много не бери, у нас там мало места.
– Ты можешь мне наконец сказать, куда мы летим?
– Мы летим в Германию, к моим родителям, брат устроил меня на чартерный рейс. Сережа, все надо делать очень быстро! – От отчаяния она затопала на него ногами.
Он принялся вяло вытаскивать из шкафа свои вещи и складывать их в гигантский рюкзак, с которым хаживал в свои любимые походы.
