когда молодецкий задор канул в Лету, и больше мне не доведется выслушивать их стычки по поводу и без повода. Я, как всегда, поторопилась. Хорошо хоть, не кричат, а обмениваются «любезностями» громким трагическим шепотом – есть шанс, что нам удастся доесть заказанный ужин, не будучи выдворенными из ресторана за плохое поведение.
– …Я-то хоть одним верчу, а ты, – Галка захлебывается собственным возмущением, хватает бокал и отпивает вино, – ты на троих упражнялась.
Жаннета открывает рот, секунду так и сидит с открытым ртом, потом неожиданно закрывает его и криво улыбается:
– Галка, послушай, я не спорю – мы все хороши, все, когда есть возможность, упражняемся на мужиках как можем. Даже Лелька…
Я вздрагиваю. С какой это стати?
– …Ты только вспомни ее тридцать восемь, или сколько их там было? – И Жаннета поворачивается ко мне, осторожно подмигивая тем глазом, который не может видеть Галка.
– Тридцать семь, – усмехаюсь я.
Жаннета права – на черта нам нужно ссориться? Можно подумать, у нас других проблем в жизни нет.
– Вот уж кто манипулятор из манипуляторов, – продолжает Жаннета.
Галкин взгляд смягчается, и она бормочет:
– Ну ладно, ладно, согласна, манипулировала и манипулирую, но ты-то тоже… Не станешь же говорить…
– Не стану, – покладисто отвечает Жаннета. – Я и пытаюсь объяснить тебе, а ты не даешь ни слова сказать.
– Ладно, ладно, – Галка приподнимает бокал, демонстрируя свою капитуляцию, – валяй дальше.
– Да просто нужно это все делать аккуратно, вроде как он до всего дошел сам. Или вроде как обстоятельства так сложились.
Галка смотрит на нас странным взглядом и внезапно сообщает:
– Мне нужно в туалет.
Мы с Жаннетой синхронно пожимаем плечами. Нужно так нужно. Галка выскакивает из-за стола и исчезает из поля зрения. Я поворачиваюсь к Жаннете:
– Ну?
Она сдвигает идеально выщипанные и покрашенные брови:
– Не знаю…
– Не поняла, – говорю я. – Ты что, ничегошеньки не придумала в своей Москве?
– Абсолютно ничегошеньки, – подтверждает Жаннета. – В голове полный бардак. А ты?
– А я придумала.
– Правда? – Жаннета с надеждой смотрит на меня.
– Придумала, что не буду давать тебе советов. – Жаннетины глаза наполняются слезами, я легонько касаюсь ее руки. – Пойми сама…
– Да-да. – Она машет рукой и вытаскивает из сумки платок, сморкается и шепчет: – Не волнуйся, я все понимаю. Но, ты знаешь, это оказалось так сложно. Я уже так привыкла к мысли, что возьму этого ребенка… И теперь… Понятное дело, что это жуткий риск. Олег и вправду, если узнает про Николашу, просто нас всех убьет. Да мы-то ладно, а что тогда он сделает с ребенком? – Она с ужасом глядит на меня.
Да-а, насчет убьет – это, конечно, фигурально выражаясь. Но для ребенка и фигурального может оказаться достаточно. И вся жизнь наперекосяк. Просто потому, что куча взрослых в свое время наделала кучу ошибок в своей жизни.
– И теперь, – продолжает стенать Жаннета, – отказаться от этой идеи – вроде как отдать ребенка на сторону. Ужас! – Она со всхлипом вздыхает.
– Выпей, – предлагаю я, наливая ей воды. – Но вина больше не пей. И быстро вытри слезы, а то сейчас вернется наша «революционерка» и пристанет к тебе, что да как.
Жаннета спешно вытаскивает из сумочки пудреницу. Я ожесточенно кромсаю остаток пиццы на своей тарелке на мелкие кусочки и размышляю о том, как несправедливо устроена жизнь. Просто очень несправедливо! Галка возвращается в тот момент, когда Жаннета наносит завершающие штрихи на свою подпорченную слезами физиономию, но «революционерка» вопросов не задает, потому что явно занята какими-то мыслями. Похоже, что неприятными. Интересно, что могло случиться в туалете?
– А я уже все сказала, – невпопад говорит Галка, усаживаясь на свое место.
– Э-э… – озадачиваюсь я. – Кому и что сказала?
Жаннета соображает не в пример быстрее меня:
– Николаше? Ты уже объявила Николаше, что вы начинаете новую жизнь?
Галка виновато кивает.
– Господи! – Я ошеломленно взираю на нее. – Когда ты успела?
– Сегодня, – мямлит она, опуская глаза, – по телефону. С работы.
Я начинаю истерично хохотать. Пробегающий мимо официант обсспокоенно смотрит на нас, Жаннета
