ему удалось доставить вас на берег, вы тотчас же оказались бы в руках полиции. И сами знаете, чем это грозит — сорок лет тюрьмы. Чем он вас соблазнил?
Слэйд с трудом приподнял голову.
— А я знаю вас. Мы как-то встречались.
— Да, при более счастливых обстоятельствах, — согласился Уилер. — Один раз на конференции Европейской ассоциации свободной торговли, второй раз на каком-то обеде, забыл, кто его давал.
— Вы — Уилер, член парламента. С какой стати вы хотите мне помочь?
— Хороший вопрос, — сказал я. — Отвечайте ему, Уилер. Скажите Слэйду, почему вы собираетесь совершить предательство. — Я осторожно потер рукой мой избитый живот. — Насколько мне известно, до сих пор предательство влекло за собой смертную казнь. — Я ухмыльнулся. — Кому это лучше знать, как не вам?
Но Уилера не так легко было вывести из себя. Он улыбнулся и сказал холодным тоном:
— Я помогаю вам, потому что не признаю британских законов, потому что, как и вы, борюсь за лучший мир. — Он положил руку Слэйду на плечо.
— Почему же я ничего о вас не знал? — спросил Слэйд. — Я должен был бы знать.
— А почему, собственно, вы должны были знать? Вам это знать не положено. Так надежнее. — Уилер опять улыбнулся.
— Вы были значительной фигурой, Слэйд, но не такой значительной, какой являюсь я.
— Какой вы являлись, — поправил я его. — С вами все кончено, Уилер.
Он игнорировал меня и продолжал сосредоточенно смотреть на Слэйда.
— Какую чепуху успел вам внушить Станнард? Вы просто дурак, если поверили своему врагу.
— Что мы делаем на Мальте? — спросил Слэйд.
Уилер откинулся на спинку кресла и расхохотался.
— Так вот что он использовал! Я везу вас домой. А в Средиземном море я обычно провожу отпуск. Не сделать этого в нынешнем году и отправиться в Балтику выглядело бы подозрительным. Даже ради вас я не хочу подвергать себя риску.
— Вы — албанец, — сказал Слэйд. — Я вам не доверяю.
— Так-так, мягко произнес Уилер. — А какая вам разница?
— Разницу делает он, — сказал Слэйд, кивая на молчаливо стоявшего китайца.
— Да, это большая разница, — вновь вмешался я. — Уилер говорит, что везет вас домой. Дом — это место, которому принадлежит сердце человека. А его сердце принадлежит Пекину.
Уилера, наконец, проняло, и он зловеще прошипел мне:
— Нет, мне придется заставить вас замолчать… навсегда!
— Он помолчал и продолжал, опять обращаясь к Слэйду. — В общем-то, не имеет значения — знаете вы или нет, куда мы следуем. Для вас же было легче думать, что вы едете в Москву. Да и нам спокойнее. Но вы в наших руках, и мы вас доставим куда следует живым и невредимым.
Видя изменившееся выражение глаз Слэйда, я усомнился в этом. Он вполне мог найти средство покончить с собой, и такая смерть куда предпочтительнее того процесса добывания информации, который его ожидал в Китае. Любой человек должен знать, когда его песенка спета…
Но Уилер уже перехватил инициативу.
— Разумеется, ваше содержание будет теперь более строгим. Мы не позволим вам повеситься на подтяжках.
— Я тоже остаюсь с вами? — спросил я.
Уилер посмотрел на меня задумчиво.
— Вы? — он покачал головой. — Не думаю, чтобы вы заинтересовали моих друзей. Вы слишком долго были вне игры и не располагаете современной информацией об английской разведке. Южно-африканский соня для нас не имеет значения. — Он слегка повернул назад голову. — Как вы думаете?
Китаец впервые заговорил.
— Он бесполезен, но опасен, так как много знает, — сказал он бесстрастно. — Убейте его.
Тут я виртуозно выругался по-китайски, и он открыл от изумления рот. Все-таки до восточных людей иногда кое-что доходит.
— Да, Станнард. Мы должны будем убить вас. Но как? — Задумчиво заговорил Уилер. — Ага. Вот. Мы обнаруживаем на борту зайца. Вооруженного. Возникает стычка, раздается выстрел, и нарушитель получает пулю. Из собственного пистолета. Мы сообщаем о происшествии полиции, и тут обнаруживается, что этот человек — не кто иной, как беглец из английской тюрьмы — Риарден. — Он улыбнулся. — Эта история немало добавит к моему образу. Представьте себе заголовки английских газет. Что вы на это скажете?
— Да ничего особенного, — сказал я. — Если вы свяжетесь с полицией по моему поводу, они захотят узнать и о Слэйде. Он для них гораздо более важен, чем я. Они устроят здесь обыск и проверят каждую дощечку. Пока Слэйд у вас на борту, вряд ли вы решитесь на это.
Уилер кивнул.
— Это правда. Боюсь, что мне придется обойтись без этой привлекательной театральности. Мой образ как-нибудь просуществует без этого. Кроме того, прежде, чем умрете, вы ответите на несколько вопросов, в частности, по поводу сообщников. Кстати, — тут он повернулся к капитану, — каковы результаты поисков лодки?
— Сейчас выясню, — сказал капитан и вышел из салона.
Я вздохнул.
— Я же сказал, что был один.
Уилер опять кивнул.
— Может быть, вначале вы были один, но где-то по дороге у вас могли появиться помощники. Вы понимаете, что мне надо точно знать об этом. — Он указал на китайца. — Мой друг располагает средствами установления истины, но вряд ли вам захочется с ними познакомиться.
Я, как бы между прочим, оглядел салон. С уходом капитана ситуация облегчилась, не на много. Позади меня стояли два матроса, один из которых держал направленный на меня пистолет. Впереди находились Уилер и китаец. Китаец держал руку в кармане — он наверняка тоже был вооружен. Я посмотрел на Слэйда и прикинул, присоединится ли он ко мне, если дело дойдет до борьбы.
Я сказал:
— Интересно, как все-таки вам удалось выйти на Макинтоша и на меня так быстро. Кажется, вы знаете все, включая мою южноафриканскую историю.
Уилер хмыкнул.
— Вы, англичане — нация любителей. Это относится и к разведке. Мне о вас рассказали.
Я был искренне удивлен.
— Но кто? Ведь об этом знали только Макинтош и я.
— Точно. И вы мне ничего не рассказывали.
Моя челюсть отвисла, и я уставился на Уилера, отказываясь верить своим ушам.
— Макинтош?
— Кто ж еще? Он был слегка пьян и болтлив. С помощью лести мне удалось выудить у этого дурака нужную информацию. Потом он спохватился, конечно, замолчал, но мне этого было достаточно. — Он засмеялся. — Мы обсуждали проблемы тюремной реформы.
Я был в замешательстве.
Макинтош в описании Уилера выглядел совсем не тем человеком, которого я знал. Во-первых, он был не дурак и, во-вторых, совершенно не падок на лесть. Что же он тогда выкинул, черт возьми?
— Он мертв, — продолжал Уилер. — Я позаботился об этом, как только мы надежно спрятали вас в Ирландии. Но оказалось не так уж надежно, правда? Эти клоуны из революционной армии — такие же любители. Но ничего, теперь вы здесь, и все, в конце концов, хорошо.
Холод пронизал меня до мозга костей. Жив был Макинтош или нет — а я точно этого не знал, потому что сам просил Элисон распространить слух о его неизбежной кончине, — я чувствовал себя преданным и страшно одиноким, словно человек, идущий по лестнице без перил. И я был потрясен. Приходилось верить Уилеру, все остальное не имело никакого смысла, равно как и предательство Макинтоша. Если…
Вернулся капитан и сказал, нарушая цепь моих мыслей:
