Она подняла голову.
— Ох, мистер Уил, я так сожалею о том, что случилось.
Понадобилось немного времени, чтобы новость успела распространиться, но иного и не приходится ждать в таком маленьком городишке, как Тотнес.
— Да, — сказал я. — Дела плохи.
Она отвернулась налить пива, а из-за другой стойки подошел Нигел. Он сказал:
— Сожалею о том, что случилось с твоим братом, Джемми.
— Да, — снова произнес я. — Послушай, Нигел. Я просто хочу выпить пива и съесть несколько сандвичей. Сейчас у меня нет настроения это обсуждать.
Он кивнул и сказал:
— Если хочешь, я могу обслужить тебя в отдельной комнате.
— Нет, это не обязательно, я могу посидеть и здесь.
Он передал заказ на кухню, затем поговорил с Паулой, которая перешла за другую стойку. Я сделал глоток пива и покосился на Нигела, снова приблизившегося ко мне.
— Я знаю, ты не хочешь разговаривать, — сказал он. — Но есть нечто такое, что ты должен знать.
— Что это?
Он запнулся на мгновение.
— Правда, что взломщик, убитый на ферме, был американец?
— Пока еще нельзя сказать точно, но такая вероятность есть, — ответил я.
Он поджал губы.
— Не уверен, есть ли здесь какая-нибудь связь, но Гарри Ханнафорд говорил мне пару дней назад, что какой-то американец предлагал Бобу продать поднос — тот самый, который, как оказалось, имеет большую ценность.
— Где это произошло?
Нигел взмахнул рукой.
— Прямо здесь! Меня при этом не было, но Гарри сказал, что слышал весь разговор. Они выпивали вместе с Бобом, когда к ним подошел американец.
Я спросил:
— Ты знаешь этого американца?
— Вряд ли. Янки часто бывают здесь — наше заведение настолько древнее, что попало в число исторических достопримечательностей. Но не один американец не задерживается здесь надолго. Хотя теперь один у нас остановился, он прибыл вчера.
— Ох! Что за американец?
Нигел улыбнулся.
— Довольно старый — я бы сказал, около шестидесяти. По имени Фаллон. У него, должно быть, много денег, судя по счету за телефонные разговоры, который он оплатил. Но я не могу сказать, что у него подозрительная внешность.
— Вернемся к Ханнафорду и другому янки, — попросил я. — Ты можешь сообщить мне что-нибудь еще?
— Тут больше нечего сказать. Просто какой-то янки хотел купить поднос — это все, что я узнал от Гарри. — Он посмотрел на часы. — Он, вероятно, скоро будет здесь, заскочит на свою дневную кружку, как обычно делает в это время. Ты его знаешь?
— Не могу вспомнить его лицо.
— Хорошо, — сказал Нигел. — Тогда, когда он придет, я подам тебе знак.
Появились сандвичи, и, взяв их, я устроился за угловым столиком возле камина. Я сел и сразу почувствовал усталость, но в этом не было ничего удивительного, если принять во внимание то, что я не спал всю ночь, и то, какое нервное потрясение мне пришлось пережить. Я не торопясь съел свои сандвичи и взял еще кружку пива. Только теперь шок, поразивший меня, когда я нашел Боба, начал проходить, и мне стало по-настоящему больно.
Паб постепенно заполнялся посетителями, и я заметил несколько знакомых мне лиц. Но никто меня не побеспокоил, хотя я и перехватил несколько любопытных взглядов, которые сразу же отводили в сторону. Врожденное достоинство сельских жителей не позволяло им напрямую проявлять любопытство. Вскоре, перекинувшись парой слов с крупным мужчиной в твидовом костюме, Нигел подошел ко мне и сказал:
— Ханнафорд здесь. Хочешь с ним поговорить?
Я окинул взглядом переполненный бар.
— Было бы лучше сделать это в другом месте. У тебя есть подходящая комната?
— Можешь воспользоваться моим офисом, — предложил Нигел. — Я пошлю Гарри прямо туда.
— Ты можешь прислать туда еще и пару кружек, — сказал я и покинул бар через заднюю дверь.
Ханнафорд присоединился ко мне через несколько минут.
— Сожалею о том, что случилось с Бобом, — прогудел он низким голосом. — Мы с ним частенько проводили здесь время. Он был хорошим человеком.
— Да, мистер Ханнафорд, был.
Казалось нетрудным найти сходство между Ханнафордом и Бобом. Когда человек регулярно посещает паб, то в этом замкнутом пространстве у него завязываются случайные, ни к чему не обязывающие знакомства. Чаще всего они такими и остаются и не выходят за пределы общения в стенах паба. Но только поэтому такое знакомство нельзя назвать поверхностным — просто оно ни к чему не обязывает.
— Нигел мне сказал, что один американец хотел купить у Боба поднос, — начал я.
— Так и было — и даже не один. Насколько я знаю, Боб получил два предложения, и оба от американцев.
— Неужели? Вы что-нибудь знаете про этого человека, мистер Ханнафорд?
Ханнафорд потянул себя за мочку уха.
— Мистер Гатт, как мне показалось, настоящий джентльмен — совсем не такой наглый, как большинство этих янки. Это человек средних лет, хорошо одетый. Мистер Гатт очень хотел купить у Боба поднос.
— Он предлагал цену — определенную цену?
— Нет, напрямую он этого не сделал. Ваш брат сказал, что до тех пор, пока не произведена оценка подноса, нет смысла предлагать ему деньги, а мистер Гатт ответил, что он заплатит Бобу ту сумму, в которую его оценят, как бы высока она ни была. Но Боб засмеялся и сказал, что, возможно, он не будет продавать его вовсе, поскольку это фамильная ценность. У мистера Гатта вытянулась физиономия, когда он это услышал.
— А что насчет другого человека?
— Молодого парня? Он не произвел на меня приятного впечатления, по моему мнению, он вел себя слишком высокомерно и вызывающе. Он не делал предложений — но был сильно разочарован, когда Боб сказал, что поднос не продается, и говорил с Бобом достаточно резко, до тех пор, пока его не одернула жена.
— Жена?
Ханнафорд улыбнулся.
— Не могу в том поручиться — он мне не показывал брачного свидетельства, но я решил, что это его жена или, возможно, сестра.
— Он не сказал, как его зовут?
— Сказал. Как же его имя? Халл? Нет, не так. Стедман? Нет. Подождите минутку, я сейчас вспомню. — Его большое красное лицо сморщилось от умственного усилия, а затем внезапно разгладилось. — Халстед — вот оно! Его звали Халстед. Он дал вашему брату свою карточку — я помню это, он сказал, что свяжется с ним, когда поднос оценят. В ответ Боб заверил его, что он только зря потратит время, и вот тогда Халстед проявил свою несдержанность.
Я спросил:
— Еще чего-нибудь можете про это вспомнить?
Ханнафорд покачал головой.
