Тигр снегов

ужасного зрелища.

Мы проследили за ней, когда она вошла в туман над городом, и тогда я заплакал. И не стыдился этого. Чарли принялся трясти меня и говорить, что я младенец. Он сказал мне, чтобы я помалкивал. Он сказал, что если я кому-нибудь расскажу об этом, он меня убьет. Я поверил, когда он пообещал это, – он был достаточно ненормальным для таких вещей.

Я спросил, что же нам теперь делать, он ответил, что мы пойдем в город и посмотрим, что произошло. Он сказал, что это была не лавина, а так, пушинки, и что она просто немного попугала людей, хотя он надеется, что с шахтой она сделала, то что нужно. Он смеялся, когда говорил об этом. Итак, мы спустились в город и увидели все то ужасное, что произошло.

Тогда Чарли снова начал грозить мне. Он сказал, что если я осмелюсь хотя бы кивнуть в его сторону, спрятаться мне не удастся ни в одной стране – он будет искать меня, где бы я ни скрывался, и в конце концов найдет.

Бог свидетель, что я рассказал истинную правду о том, что произошло тем воскресным утром Мне очень стыдно за то, что я не признался раньше, и надеюсь, что это письмо искупит мою ошибку. Я полагаю, что будет организован общественный фонд для членов семей погибших в катастрофе, как это обычно делается. Я прилагаю чек на 10 000 долларов. Это почти все мои сбережения, и я не могу выделить больше.'

Бэллард оторвался от письма.

– Боже мой!

– Как будто держишь неразорвавшуюся бомбу, правда?

– Но это мы не сможем использовать?

– Но почему же? Стеннинг будет просто носить тебя на руках.

– К черту Стеннинга. Я ни с кем бы не смог так поступить. Кроме того...

Он замолчал, и тогда Макгилл заметил:

– Никаких преград на дороге Любви? Йен, концерн Бэллардов почти у тебя в кармане.

Бэллард посмотрел на поставленный перед ним бокал. Он протянул к нему руку, но только для того, чтобы отставить в сторону. И повернулся к Макгиллу.

– Майк, ответь мне на один вопрос, только ответь честно. Перед обвалом мы подготовили все, что было в наших силах. Мы ждали этого обвала, не правда ли? Это и в самом деле что-то изменяет?

Он для убедительности постучал по стойке бара и кивнул головой немедленно прибежавшему бармену.

– Ты доказал невиновность того пилота – сказал, что в тот момент снег уже и так был готов сорваться. Ты все еще так считаешь?

Макгилл вздохнул.

– Да, все еще считаю.

Тогда мы не станем это использовать.

– Ты поступаешь слишком благородно в ущерб самому же себе, Йен. А мы живем в жестоком мире.

– Я не хочу жить в том мире, где мне пришлось бы использовать это письмо.

– Это невозможно, – прямо сказал Макгилл.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Если станет известно о письме, тебе придется попрощаться с Лиз. Но это не аргумент. Этот сукин сын убил пятьдесят четыре человека. Если бы Миллер настаивал, что он сделал это случайно, я бы так и оставил дело, но он пишет, что Чарли сделал это нарочно. Это нельзя замалчивать.

– Что же мне делать, Майк?

– Тебе ничего не надо делать. За это буду отвечать я. Письмо адресовано мне.

Он взял его у Бэлларда из рук, положил в конверт и спрятал обратно в карман.

– Лиз никогда не поверит, что я не поддерживаю тебя, – печально сказал Бэллард.

Макгилл пожал плечами.

– Может быть, и нет.

Он поднес к губам бокал.

– Если уж говорить начистоту, мне бы совсем не понравилось, если бы ты с радостными криками уцепился за возможность утопить Петерсенов. Ты глупый мальчишка, но все-таки я тебя люблю. – Он поднял бокал. – За рыцарей, которые еще не перевелись в Крайстчерче.

– Все-таки мне еще кажется, что ты пьян.

– Вот именно, и собираюсь напиться еще больше – только чтобы забыть, сколько еще дерьма на этом свете.

Он осушил бокал и хлопнул его об стойку.

– Когда ты собираешься показать письмо Гаррисону?

– Завтра, разумеется.

– Подожди немного, – быстро попросил Бэллард. – Я хочу сначала все объяснить Лиз. Я не хочу, чтобы на нее все это обрушилось сразу на заседании.