повторяющихся беседах. Ей просто надоело думать об этом.
Вскоре она была дома. Она прикрыла за собой дверь и с облегчением вздохнула, почувствовав умиротворяющие запахи — бабушка, конечно же, уже ждала их с приготовленным ужином. Как хорошо, как уютно дома — если б только можно было оставить за порогом все тревоги и страхи… Она устало улыбнулась бабушке и поцеловала ее в щеку.
— Прости, бабуля, я задержалась. Очередь сегодня еле двигалась.
— Ну что ж, мужчин, видно, ждать бесполезно, — сказала Гвинет. — Садись, моя хорошая, ешь, пока не остыло. — Щедрой рукой она положила внучке полную тарелку тушеной картошки с мясом. — А мужчинам придется есть остывшую. Наши хозяева — хитрецы. Они специально выплачивают деньги в таверне, чтобы тут же выманить их обратно. А женщины и ребятишки потом голодают.
— Со следующей недели будут платить меньше, — тихо сказала Шерон. — Они сократили жалованье на десять процентов.
Гвинет, потрясенная, опустилась на стул.
— Бог мой, — еле вымолвила она. — О чем они думают? Как нам теперь жить? Чем питаться? Травой?
Шерон протянула ей через стол кошелек.
— Ничего, бабуля, мы-то протянем как-нибудь, — сказала она. — Я беспокоюсь о семье Гуина — ты же знаешь, его отец заболел туберкулезом, он уже не может работать в шахте. Теперь у них только два работника, Хью и Йестин, а ртов по-прежнему восемь, ведь у Хью трое детей. Я подумала, может быть… — Она неуверенно смолкла.
Гвинет высыпала монетки из кошелька на стол, быстро, словно боясь передумать, отсчитала половину и подвинула их к Шерон.
— Конечно, детка, отдай им, — сказала она. — Пусть это будет для их ребятишек.
— Но Хью гордый, он не возьмет у меня деньги, — вздохнула Шерон. — Ладно, я попробую всучить их Мэри.
В дверь постучали. Шерон удивленно оглянулась. Неужели Оуэн? Рановато он на этот раз вырвался из таверны. Но дверь не открылась сразу после стука, как это обычно бывало, когда приходил Оуэн или кто-то из соседей, и Шерон пошла впустить гостя.
— Мисс Шерон Джонс?
На пороге стоял незнакомый ей, хорошо одетый мужчина.
— Да, — неуверенно проговорила она.
— Вас вызывают в замок, — сказал он по-английски. — Его светлость хочет видеть вас. Вам лучше поторопиться, хозяин не любит ждать.
У Шерон поплыло перед глазами. Вот оно, то, чего она боялась! Граф узнал ее утром и выяснил, кто она и где живет. Шерон постаралась взять себя в руки. Она не покажет своего страха ни ему, ни его слугам.
— Меня? — нарочито спокойно переспросила она. — Граф Крэйл желает видеть меня? С чего бы это?
— Не будь дурой, женщина, — ответил он, на секунду обнаружив свое уэльское происхождение. — Думаешь, он скажет мне, зачем ты ему понадобилась? Умойся как следует и иди, если не хочешь неприятностей.
Шерон сжала губы. Его слова разбудили в ней злость. Она вымылась и переоделась два часа назад, сразу после работы, а этот пижон, лакеишко, смотрит брезгливо сквозь нее, она для него червяк, ползающий в грязи, он, видите ли, боится замараться, ступая по этой грязи.
— Уже поздно, — сказала она. — Я только что вернулась с работы. Я устала.
Посыльный презрительно усмехнулся.
— На вашем месте, миссис, я бы поторопился. Или это может очень плохо кончиться для вас, — сказал он и ушел.
Конечно, плохо. Но в таком случае не важно, когда она туда пойдет — сегодня или завтра. Она задавалась вопросом: зачем он вызывает ее? Может, хочет наказать за то, что она пусть невольно, но стала участницей крамольного собрания, или надеется, что она назовет имена зачинщиков? Может, он так и не смог узнать никого из них, может, даже и Оуэна. Робкая надежда затеплилась в ее душе, но тут же воображение нарисовало ей зловещий средневековый замок, в мрачных подземельях которого томятся несчастные узники, как кричат они и молят о пощаде, поднимаемые на дыбу безжалостными палачами. Она понимала абсурдность своих страхов. Замок построен только в прошлом веке, там не может быть никаких темниц. Собственно, это даже не совсем замок, скорее — огромный особняк. Кроме того…
Шерон стряхнула с себя оцепенение и, закрыв дверь, посмотрела на бабушку.
— Господи! — испуганно вымолвила Гвинет. Она сидела за столом едва дыша, прижимая руки к груди.
— Это, наверное, проделки Барнса, — сказала Шерон. Ей не хотелось раньше времени расстраивать бабушку, да и та очень рассердилась бы, если б узнала, что ее внучка ходила ночью в горы. — Сегодня утром я чуть не сбила графа с ног — я налетела на него, когда он осматривал шахту. Неужели он хочет уволить меня? Но ведь он мог бы сделать это и через Барнса. — Она вздохнула. — Ума не приложу, что ему нужно?
— Не ходи, — сказала Гвинет, глядя на нее круглыми от страха глазами. — Сиди дома, дочка. Дед вернется, и я пошлю его выяснить, в чем дело.
— Нет, — покачала головой Шерон. — Он вызывает меня, и я пойду сама. Я сама должна узнать, что ему нужно. Может, и нет ничего серьезного и мы потом еще посмеемся над своими страхами. — Она попыталась улыбнуться.
— Не ходи, — повторила Гвинет. — Моя Марджет тоже думала… — Она всхлипнула и уронила лицо в ладони.
Шерон вздрогнула, услышав имя матери, и вдруг сообразила, чего испугалась бабушка.
— Ох, бабуля! — Она подбежала к бабушке и обняла ее за плечи. — Нет. Он же видел меня только один раз, и я была вся в угольной пыли, страшная как черт. — «И еще один раз в горах, когда он поцеловал меня», — подумала она. — Право, это смешно. И потом, ты же не думаешь, что я соглашусь…
— Мистер Барнс, — проговорила Гвинет, не поднимая лица. — Я боюсь, что это он послал за тобой. Ты ведь знаешь, какие они, англичане. Все они развратники. Ты отказалась выйти за него, и он тебе этого не простит. Да и этот граф наверняка такой же. Они хотят заманить тебя в замок и надругаться над тобой. Не ходи, дочка. — Она умоляюще посмотрела на Шерон. — Дождись деда, прошу тебя. Или сбегай узнай, дома ли отец Ллевелин.
— Нет, бабуля, я пойду. — Шерон ободряюще погладила ее по плечу. — В конце концов, не съест же он меня, правда?
— Тогда я пойду с тобой. — Гвинет решительно поднялась со стула и принялась развязывать тесемки фартука.
— Нет, бабушка, — твердо возразила Шерон. — Я пойду одна. Нельзя считать человека чудовищем только потому, что он англичанин и живет в замке. А кроме того, дедушка и дядя Эмрис рассердятся, если никого не будет дома, когда они придут. Кто их накормит?
— Скажи лучше, кто доведет их до кровати и стащит с них сапоги, — ворчливо заметила Гвинет и тяжело опустилась на стул. — Ладно, иди, дочка. Но если ты не вернешься через час-полтора, мы с дедом придем за тобой.
Теперь Шерон пыталась сообразить, в каком виде ей лучше отправиться в замок. Может, убрать волосы и надеть платье, в котором она ходит по воскресеньям в церковь? Это ее лучшее платье. Она с сожалением вспомнила сейчас о нарядах, которые покупал ей сэр Джон Фаулер и которые она оставила в доме матери. Хотя что это она? Ведь не собирается же она наряжаться для графа Крэйла. Глупо прихорашиваться, когда тебя собираются выгнать с работы или подвергнуть унизительному допросу. Шерон накинула на плечи шаль, поправила волосы и решительно прошла к двери, чувствуя спиной встревоженный взгляд бабушки. Выйдя из дома, она, подбадривая себя, гордо подняла голову, расправила плечи и направилась по улице.
Никогда прежде ей не приходилось так близко подходить к Гленридскому замку. Какое-то мгновение она
