– Я знаю, – ответил он. – Ну и как праздник, понравился?
Ах, так он о нем знал? Он, должно быть, единственный молодой человек в округе, которого не пригласили.
– Да.
– И ты получила кучу подарков?
– Да, – снова подтвердила она. – Papa и mama подарили мне бриллиант на серебряной цепочке. Я надену его на мой первый бал, когда следующей весной выеду в свет.
– И ты будешь королевой бала. Но ты была бы ею и без бриллианта. Ты превратилась в прекрасную женщину.
Вот! Вот он, самый драгоценный подарок.
– Спасибо, Реджи. Ты и сам выглядишь не так уж плохо.
Она весело засмеялась, и он вместе с нею.
– Вот здесь, – он показал вперед, и она увидела то, что было вовсе не мостом, а скорее цепью больших, похожих на плоских рыб, камней, уложенных на дно реки и выступающих над поверхностью воды. Они были неким подобием каменной переправы, подумала она, хотя и располагались опасно далеко друг от друга.
– Ты свалишься, – встревожилась она.
– Следи за мной.
Конечно же, он не свалился. Он прыгал с одного камня на другой уверенно и без малейшего колебания. Почти мгновенно он оказался на ее стороне реки, посмотрел на нее сверху вниз и усмехнулся. Он был выше ее, возможно, на три четверти головы, а вовсе не на три фута, как ей казалось, когда она видела его в последний раз. Внезапно он очутился совсем рядом.
– Привет, Анна, – сказал он, словно они только что встретились.
– Привет, Реджи.
Ее сердце зачастило, а в его глазах плескался смех, и она изо всех сил старалась не покраснеть и не выдать свою тайну. Это было бы так унизительно.
– У тебя тоже был день рождения? – спросила она, поворачиваясь в сторону дуба.
– Да, был. В мае. Теперь я достиг совершеннолетия. Однако бриллиант отец мне не подарил. Он подарил мне дом с землями.
– Что? – она повернула голову, чтобы посмотреть на него.
– В Гемпшире. Но на определенных условиях. Юридически он станет моим либо когда мне исполнится тридцать, либо когда я женюсь, смотря, что раньше произойдет. А пока право собственности остается за отцом. Но фактически все это мое.
– Надо же, собственный дом! – поразилась она. – А ты собираешься там жить?
– Я уже там живу. Приехал сюда на пару дней, чтобы разобрать кое-какие свои вещи.
Они вернулись к дубу. Она остановилась и прислонилась к дереву спиной.
– Ох, Реджи, ты все еще растешь.
– И ты. Стоит только посмотреть на тебя.
Он стоял в паре футов от нее и именно этим и занимался – его глаза бродили по ней с головы до ног.
– В конце концов ты выросла, – он улыбнулся своей немного кривоватой, невероятно привлекательной улыбкой.
И она знала, что он имел в виду не только ее рост. Она была, что называется, поздним цветком. И даже в четырнадцать все еще напоминала жердь.
– Уже восемнадцать, и, я полагаю, ни разу не целовалась?
– Конечно же, целовалась, – ощетинилась она.
Он усмехнулся.
– Целовалась? Сколько раз? И с кем? Похоже, мне придется бросить кому-то вызов и обменяться парой выстрелов на рассвете.
– С Джейми Севеллом, – торжествующе ответила она. – Вчера, во время моего праздника.
– С Севеллом? – он нахмурился, припоминая. – Этот тот, у кого слишком много зубов и жирные волосы?
У Джейми и впрямь была зубастая улыбка, которой он так и сверкал, когда поблизости оказывались молодые особы.
– И волосы у него вовсе не жирные, правда, иногда он забывает их вымыть.
Он усмехнулся.
– Тебе понравилось?
– Ох, Реджи, совсем не понравилось.
– Почему нет? – по-прежнему посмеивался он.
– У него были такие сухие губы. И он так сильно надавил. Я едва не прикусила щеку.
Она чувствовала, что краснеет, и рассмеялась. Что такое есть в Реджи, что заставляет ее расслабиться и относиться к нему как к лучшему другу, хотя она почти больна безответной любовью к нему?
– Какой мерзкий опыт на твое восемнадцатилетие, – в его глазах плясало веселье. – Вполне возможно, ты будешь помнить о нем всю жизнь, если другие воспоминания достаточно быстро его не сотрут.
– Да, – она все еще улыбалась. – Я должна буду запомнить все танцы, подарки и прекрасное угощение.
– Или другой поцелуй.
– О, я… – она собиралась было возразить, что не позволит Джейми приблизиться к себе ближе, чем на десять футов, по крайней мере, следующие год или два. И тут поняла, что он имел в виду. Внезапно ей показалось, что возле дуба совсем не осталось воздуха, и она задохнулась, закрыла рот и неловко сглотнула.
– Если ты предлагаешь свои услуги, Реджи, то это вовсе ни к чему. Мне бы не хотелось помнить два неудачных поцелуя.
И она опять рассмеялась.
– Ну, это уже слишком! – он шагнул к ней. – Я не могу уйти отсюда, оставив тебя с таким низким мнением о моих мужских достоинствах.
– Я вовсе не имела в виду…- она уперлась ему в грудь руками, словно пытаясь удержать его на расстоянии.
– О нет, как раз имела. Теперь я просто обязан их доказать. И обеспечить тебе более приятные воспоминания.
И как раз тогда, когда ее колени угрожали подломиться, он наклонился и накрыл ее рот своим. Накрыл ртом, а не коснулся губами. Его губы были приоткрыты, и она почувствовала не только его губы, но и теплую, влажную плоть его рта. Это было легкое прикосновение, но оно взяло ее губы в плен и, казалось, пленило и ее магией, теплом и страстным желанием.
Она почувствовала, как его язык коснулся центра ее губ и начал легонько поглаживать от уголка к уголку, как бы разделяя их, и тогда неведомое ощущение пронзило ее тело и сосредоточилось в уголке между ее бедер. А затем его язык раздвинул ее губы, скользнул мимо зубов и оказался у нее во рту.
А потом их рты разъединились.
Аннабель открыла глаза и обнаружила, что его глаза совсем рядом и что она
