– Ну, еще бы.
– Она в самом деле не знала.
– У нее так давно ничего не было, Вацек, – тихо проговорила Марина. – Она действительно могла просто не понять.
– Так женись, обормот!
– Вацек, перестань, – к Марине полностью вернулось самообладание. – Где она?
– Дома.
– Вацек, прикажи отвезти меня туда. Вы пообщайтесь, а я побуду с ней. – Она повернулась к Майзелю: – Ты как посмел ее сейчас одну оставить, шлимазл [71] ?!
– Я... Откуда ты это слово знаешь?!
– А, – Марина махнула рукой, – мужчины. Что с вас взять! Только и умеете, что политикой заниматься. Вацек, я поехала. Проследи, чтобы девочки вовремя легли!
– Ну? – сказал Вацлав, когда Марина умчалась. – Чего делать-то собираешься, герой-любовник?
– Величество...
– Да я уже сколько лет как величество. Ты-то?!.
– Да не знаю я!!! – рявкнул Майзель.
– Чего ты не знаешь?! – рявкнул в ответ король. – Вам что, по шестнадцать лет?! Что за мать твою так?!
– Величество, чего ты разорался?! Ты думаешь, я не понимаю?!
– А ты думаешь, я не понимаю?!? Сейчас начнется вся эта свистопляска с этим, как его называют, – Вацлав досадливо пощелкал пальцами в воздухе. – Как, черт подери, называется это процедура объевреивания?!
– Гиюр. Не будет никакого гиюра, величество.
– А, все едино! Вырубит тебя из работы черт знает насколько! Столько дел, Данек, столько дел, все только начинается! И малышка... Твою мать, Дракон. Я тебя просил поработать с интеллигенцией. А ты взял – и, шутка сказать – совесть нации обрюхатил!
– Величество, я тебе насую сейчас в бубен, – тихо и проникновенно сказал Майзель.
– Получишь сдачи, – Вацлав вдруг сжал его плечо и совершенно другим тоном сказал: – Боже Всемогущий, Данек, милый мой друг! Это так... Она – как душа этой земли. И ты! Господи Иисусе, как я рад, дружище!
И поднялся:
– Поехали к тебе, там договорим. Я среди челяди вообще не могу думать.
Майзель посмотрел на него растерянно:
– А как...
– Да найдется, кому за детьми присмотреть... Ты же говорил, что у нее проблемы по женской части?!
– Ну, кончились, значит.
– Ага! И начались у нас! Нет, я на самом деле за тебя рад. Правда. Это же первый раз с тобой?
– Величество!
– Ничего, дружище. Лиха беда начало. И надо всю эту свистопляску заканчивать как можно быстрее, у нас просто куча работы, авгиевы конюшни. Марина займется этим. А я... Буду крестным, если позволишь. Да шучу, шучу, не смотри на меня так!
– Солдафон. А еще великий монарх называется.
– Все, поехали!
ПРАГА, «ЛОГОВО ДРАКОНА». МАЙ
Они застали Марину на кухне. Елена так устала, что уснула.
– А! Явились, братцы-кролики, – Марина что-то колдовала у мойки, – кажется, мыла фрукты. – Ну, садитесь, будем царскую думу думать, боярский совет держать.
– Надо сообщить Его Святейшеству, – сказал Вацлав, впиваясь крепкими зубами в яблоко.
– При чем здесь понтифик? – удивилась Марина.
– Как это при чем? От него человек уходит, к Ребе приходит.
– Ах, Господи. Этот момент я совершенно упустила из виду.
– А, – махнул рукой король, явно передразнивая жену, – женщины. Что с вас взять!
– Я смотрю, вы тут уже без меня меня женили, – проворчал Майзель. – Надо еще и у Елены спросить. Я, между прочим, совершенно не уверен, что идея с браком придется ей по душе.
Марина посмотрела на Майзеля и улыбнулась:
– Господи Боже мой, Данечку. Какой же ты невозможный дурак. Она же любит тебя совершенно без памяти. Ты что, не понимаешь?
– Понимаю, – буркнул Майзель, посмотрев на Марину. – Самое смешное, что я ее тоже. Это бред какой- то.
– Так я брякну Папе, – король вынул аппарат и раскрыл его.
– Вацек! Ты что, собираешься обсуждать это по телефону?!
– А что? Связь-то защищенная? Да я ему только пару слов скажу, чтобы был в курсе. Пускай прилетает, надо будет ему с Ребе пообщаться, обсудить всякие конфессиональные нюансы. Мы же с Драконом не будем этим заниматься.
– Вацек, да оставь ты этот солдафонский тон!
– Не ворчи, любовь моя. Ты же видишь – я тоже нервничаю. Не каждый день Дракон попадает в истории с беременными властителями оппозиционных дум. Интересно, мальчик или девочка? Хочу пацана!
– Вацлав!
– Все, все. Умолкаю. Понтифику звонить?
– Не знаю. Может, завтра?
– Можно и завтра. Не рак, не пройдет.
– Вацлав! Да что с тобой такое, в самом деле!
– Ничего. Я предлагаю тебе срочно заняться приготовлениями. Платье там... Ну, вся эта белиберда, все эти телячьи нежности, я в этом все равно ни черта не понимаю.
– Вацлав.
– Я хочу, чтобы все было по-королевски, душа моя. Чтобы все знали – это мой друг, это люди, которых я люблю. Без помпы, но... Марина, душа моя, ты ведь понимаешь, не так ли?
– Да, медочек, – Марина улыбнулась. – Я займусь этим. Я даже представляю, что ей пойдет. А протокол мы обсудим с гофмейстером.
– Только никаких графов и князьев, Бога ради, – подал голос Майзель. – Никаких всадников, плюмажей, ничего этого не нужно. Пожалуйста.
– Будешь брыкаться – позвоню Квамбинге, чтобы прислал белого слона, – без тени улыбки сказал Вацлав и снова достал телефон. – Звонить?
– Молчу.
– Молодец. Но вот маркизом или графом тебе придется стать, – притворно вздохнул Вацлав и, по- солдафонски осклабившись, так подмигнул жене, что та, не сдержавшись, фыркнула.
– Величество, ну, хватит.
– Данечку, – Марина накрыла его руку своей и ласково спросила: – Ты слышал что-нибудь о проблеме морганатического брака?
– Слышал.
– Ну, так мы не можем этого допустить. Твоя избранница принадлежит – по материнской линии – к древнему княжескому роду. Ничего не поделаешь.
– Величества, а не пошли бы вы...
– Тогда белые слоны, – пожал плечами король. – Десять штук, не меньше. И море плюмажей над шлемами и кирасами. Ты сам выбрал, Дракон.
– Это шантаж, – Майзель скис и посмотрел на монархов исподлобья. Ноздри его угрожающе расширились.
