Уставши бегать ежедневноПо грязи, по песку, по жесткой мостовой,Однажды Ноги очень гневноРазговорились с Головой:«За что мы у тебя под властию такой,Что целый век должны тебе одной повиноваться;Днем, ночью, осенью, весной,Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскатьсяТуда, сюда, куда велишь;А к этому еще, окутавши чулками,Ботфортами да башмаками,Ты нас, как ссылочных невольников, моришьИ, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами,Покойно судишь, говоришьО свете, о людя?х, о моде,О тихой иль дурной погоде;Частенько на наш счет себя ты веселишьНасмешкой, колкими словами,—И, словом, бедными НогамиКак шашками вертишь».«Молчите, дерзкие, — им Голова сказала,Иль силою я вас заставлю замолчать!..Как смеете вы бунтовать,Когда природой нам дано повелевать?»«Всё это хорошо, пусть ты б повелевала,По крайней мере нас повсюду б не швыряла,А прихоти твои нельзя нам исполнять;Да, между нами ведь признаться,Коль ты имеешь право управлять,Так мы имеем право спотыкатьсяИ можем иногда, споткнувшись — как же быть, —Твое Величество об камень расшибить».Смысл этой басни всякий знает…Но должно — тс! — молчать: дурак — кто всё болтает.
За правду колкую, за истину святую,За сих врагов, царей, — деспо?тВельможу осудил: главу его седуюВелел снести на эшафот.Но сей успел добитьсяПред грозного царя предстать —Не с тем, чтоб плакать иль крушиться,Но, если правды не боится,То чтобы басню рассказать.Царь жаждет слов его; философ не страшитсяИ твердым гласом говорит:«Ребенок некогда сердился,Увидев в зеркале свой безобразный вид:Ну в зеркало стучать, и в сердце веселился,Что может зеркало разбить.Наутро же, гуляя в поле,Свой гнусный вид в реке увидел он опять.Как ре?ку истребить? — Нельзя, и поневолеОн должен был и стыд и срам питать.Монарх, стыдись! Ужели это сходствоПрилично для тебя?..Я — зеркало: разбей меня,Река — твое потомство:Ты в ней найдешь еще себя».Монарха речь сия так сильно убедила,Что он велел ему и жизнь и волю дать…Постойте, виноват! — велел в Сибирь сослать,А то бы эта быль на басню походила.