– Круто! – восхищенно выдохнул я, представив, как заряжаю теннисную ракетку магией, после чего легко и не принужденно выигрываю турнир Большого Шлема.
– Нормально! – пожала плечами Премудрая. – Проблема же вот в чем. У большинства материалов емкость на магию сравнительно невелика. А вот драгоценные камни, особенно найденные на «другой стороне» – это уже совсем другое дело. Если их в кучу собрать, да как следует зарядить, то такая магическая бомба получиться – ящик пандоры отдыхает.
– Что-то вроде Хиросимы и Чернобыля в одном флаконе?
– Хуже! Представь себе, что разом будут сметены все заслоны, разделяющие этот мир и тот, в котором уже больше тысячи лет накапливалась магия. Потом все, конечно, уравновесится, но сначала по Земле пронесется такое цунами, что мало не покажется. Я даже предсказать не могу, к чему это приведет. Памятники оживут. Мертвецы из могил повылезают. Аквариумные рыбки станут по три желания выполнять. Я невольно зажмурился, вообразив картину этого магического светопреставления. Одно дело, когда с чудесами сталкиваются люди, подобные мне. И то это серьезнейший удар по психике. А каково придется законченным материалистам?! У них ведь разом крыша съедет. Мало того, а что станется, если, скажем, деревья в Подмосковье вдруг сделаются одушевленными и начнут мстить любителям пикников за изгаженные поляны, подпаленные корни, выломанные кустарники. Опять же обилие магических предметов, которое может при таком раскладе оказаться в чьих угодно руках, тоже не внушало никакой радости. Я, например, попадись мне волшебная палочка, точно не удержался бы. Взял бы, скажем, и отрастил своим соседям по лестничной клетке огромные сверх чувствительные уши. Такие, что будут воспринимать любой шорох, как жуткий непрерывный грохот. А потом включил стерео и наслаждался, представляя, что теперь эти гады на своей шкуре почувствуют, каково мне приходится во время их бесконечных ночных гулянок. Но это еще всего лишь детские шалости. Уверен, что мои остальные сограждане окажутся куда более изобретательны, если у них появится возможность безнаказанно свести счеты с начальниками, бывшими мужьями и женами, тещами и зятьями. Короче говоря, все стало ясно. Иван и Василиса были на сто процентов правы – если нам не удастся вовремя найти белку, нашу планету ждет самый настоящий конец света.
– Ну, вот! Похоже, теперь ты и в самом деле что-то понимаешь, – оценила мое изменившееся состояние Василиса.
– Теперь, да! – подтвердил я.
– Отлично! – удовлетворенно кивнула наставница. – На остальные подробности у меня сейчас все равно времени нет. Так что дальше тебе придется заняться самообразованием!
– В смысле?
– В смысле, сиди здесь! Ничего не трогай, а я пойду поищу тебе подходящую книжку. Так что стой здесь и ничего не трогай. А я пока поищу кой-какие наглядные пособия.
Экс-царевна скрылась среди коробок, а я стал оглядываться по сторонам, и вдруг с удивлением обнаружил знакомый предмет. На одном из ящиков лежал точно такой же, а может быть и тот же самый меч, который был приторочен к спине Кощея. Я помнил наказ Василисы ничего не трогать, но вид боевого холодного оружия был слишком уж притягателен. Что уж тут говорить, даже самый закоренелый пацифист мужского пола не может унять сердцебиения при виде современного обилия самых разных клинков, выставленных в витринах сувенирных и охотничьих магазинов. Большая часть этого заостренного металла отличается паршивой сталью и пригодна скорее для ковыряния в зубах, чем для нанесения колющих и режущих ран условному противнику. Но при этом лезвия всех ножей и стилетов так призывно блестят, рукоятки так красиво обмотаны кожей или обвиты черным капроновым шнуром, что, кажется, стоит взять такое изделие в руку, как в вашем сердце поселится Супермен, а за спиной вырастут крылья Бетмена. В моем же случае, соблазн был еще более велик. Передо мной лежала не какая-то подделка, а настоящий полутороручный меч-бастард. Я осторожно прикоснулся пальцами к потертым ножнам, в нескольких местах перехваченным позеленевшими медными кольцами, а потом не выдержал и взял меч в руки. Оружие оказалось неожиданно легким. Я, конечно, не большой специалист, и не могу похвастаться тем, что у меня в родовом замке на огромном персидском ковре висит малое собрание Оружейной Палаты Московского Кремля, но все-таки от такого количества железа можно было ожидать большей тяжести. Между тем, меч тянуло вверх словно его невидимой леской привязали к аэростату с гелием. Мне бы засомневаться, проявить осторожность, но вместо этого я, наоборот пошире расставил ноги и занес бастард над коробкой, словно брался раскроить ее от воображаемого плеча до седла. Так и случилось. Раздался грохот. Вверх поднялись клубы пыли, а из лопнувшего картонного чрева разлетелись музейные экспонаты. В ужасе от содеянного я замер, пытаясь понять, что произошло. Однако меч останавливаться не собирался. Он снова взвился вверх и косым ударом справа налево, сверху вниз разнес еще одну колонну ящиков. Только теперь я вспомнил, что когда бастардом орудовал Кощей, тот действовал как бы сам по себе. Однако, надо отдать должное древнему злодею, он все же управлялся с оружием лучше меня. Я ухватил рукоять меча обеими руками, уперся заостренными ножнами в пол и попытался утихомирить своенравный клинок. Не тут то было. Меч стрелкой гигантского метронома качнулся вправо, отчего я рухнул на очередные экспонаты, потом, взлетев вверх, вытащил меня из груды обломков, на секунду завис под потолком и вдруг спикировал вниз. Меч летел по комнате, а я несся за ним, как консервная банка, привязанная к хвосту ошалевшей кошки. Меня било головой, руками, ногами, боками. То, что не распарывал меч медным наконечником своих ножен, то добивал я мощным ударом своего тела. Я уже не надеялся остановить взбесившееся оружие и с радостью отпустил бы обвитую проволокой рукоять, но ладони словно прилипли к теплому пульсирующему эфесу. Вдруг где-то сбоку словно вспыхнула зеленая молния. Чиркнула по стене пропала и снова возникла, но уже в виде разгневанной Василисы, стоящей на пути у меня и стремящегося вперед бастарда. Однако меч и не собирался угоманиваться. Наоборот, он словно обрадовался возможности сокрушить не бездушные коробки, а настоящего живого противника и с удвоенной силой ринулся навстречу бесстрашной женщине. Болтаясь позади клинка, я не мог разглядеть, что предпринимает Василиса, зато живо представил, как бастард вспарывает ее красивую зеленую маечку и, с хрустом перерубая позвоночник, выходит с другой стороны. Этого нельзя было допустить. Поэтому я изо всех сил стал цепляться ногами за усыпанный обломками шершавый паркет, за уцелевшие штабеля коробок и ящиков, делая все, чтобы, если не остановить, то хотя бы притормозить полет меча. Хочется думать, что мои усилия помогли Премудрой в отчаянном трюке, который она совершила в следующий момент. В тот миг, когда острие чуть ли не коснулось ее живота, женщина сделала стремительный шаг вбок, пропуская клинок себе за спину и одновременно с этим движением успела накинуть на него петлю своего аркана. Не будь на лезвии ножен, веревка, как и в прошлый раз оказалась бы мгновенно разрезанной. Однако теперь они были крепко прикручены к гарде кожаным ремешком. Меч дернулся, как пойманная на крючок рыбина, но Василиса не только сумела его удержать, она еще и ухитрилась накинуть на оружие еще несколько петель своей веревки. Вскоре бастард был опутан арканом, как хищный зверь анакондой.
– Отпусти его! – приказала мне Василиса. И в этот раз мне почему-то легко удалось освободиться от взявшей меня в плен рукояти. При этом, едва я разжал пальцы, меч словно выключили. Он разом потерял всю свою жизнь и энергию, и с громким стуком упал мне под ноги. Я оглядел комнату. Музей, который раньше напоминал складское помещение, теперь выглядел образцовой мусорной свалкой. Распотрошенные коробки, вскрытые чемоданы, разбитые ящики. Возникло ощущение, что мы с мечом не оставили в помещении ни одной целой вещи, и я уже догадывался, кому за это придется отвечать.
– Скажи мне только одно, – слишком уж спокойным голосом обратилась ко мне Василиса. – Я предупреждала тебя, чтобы ты ничего не трогал?!
Удивительно, но этой женщине, которая внешне была старше меня в лучшем случае на десять- пятнадцать лет, удалось воскресить в моей памяти события моего давнего-давнего детства. Примерно таким же тоном мой ныне покойный дедушка обратился ко мне, когда я ухитрился опрокинуть на пол его квартиры два баллона какой-то особо дефицитной и чрезвычайно стойкой масляной краски. Его тоже интересовало, почему я прикоснулся к тому, что мне запретили трогать. Мало того, так и не дождавшись ответа, мой добрый дедушка показал на торчавший из стакана с карандашами красный первомайский флажок и пообещал, что за совершенное преступление моя детская попа вскоре будет такого же цвета. К счастью, это была лишь непедагогичная угроза. Но впечатление о ней я сохранил на всю жизнь. Теперь же, когда зеленые глаза Василисы мрачно и холодно смотрели в мои собственные, я подумал о том, что кто-кто, а она телесными наказаниями не побрезгует. Тем не менее, все обошлось. Дверь распахнулась, и мне не
