руководите, как бог, и свое дело знаете, как бог, но на данный момент, вы абсолютно божественно неправы!» Так что ли?
Похоже, Хан сумел уловить охватившие меня сомнения, и поспешил их по возможности развеять:
– Да ты не парься, Лев! – простодушно посоветовал егерь. – Он классный! Все знает. Все может. Был бы здесь, Димку бы на раз в чувство привел! Всеведение и всемогущество Велеса на меня особого впечатления не произвело. На то уж он, простите, и бог. А вот оказание первой помощи пострадавшему от меня Счастливчику, и впрямь показалось важным делом.
– Слушай! – поделился я с Ханом осенившей меня идеей. – А что если его живой водой напоить?!
– Ну, конечно! – радостно хлопнул в ладоши узбек и, подарив мне взгляд, который свидетельствовал о том, что я мигом вырос в его глазах, если и не до звания божества, то как минимум до уровня чукотского шамана, а то и ямайского колдуна Вуду. Волочить ковер с Дмитрием по узкому коридору нам было не с руки, поэтому мы оставили своего товарища в прихожей и вдвоем поспешили на кухню. Именно там, как я помнил и находился куллер с живой водой. Алихан бежал впереди и так торопился, что едва не падал, то и дело путаясь в полах своего халата. Первым домчавшись до заветной двери, он стремглав ринулся внутрь и, подхватив со стола ближайшую чашку мигом оказался у белой пластиковой колонки, в которую сверху была воткнута прозрачно-голубоватая бутыль со спасительной жидкостью. Однако наполнить свою посудину Хан не успел. Стоило ему протянуть руку к крану, как откуда-то из темного угла кухни на него метнулась гибкое и блестящее иссиня-черное чудовище.
– Берегись! – только что и успел прокричать я, как монстр одной лапой отбросив узбека в угол, словно ужаленный развернулся в мою сторону и, совершив молниеносный прыжок приземлился мне на грудь.
Несмотря на всю подвижность и грациозность атаковавшего нас создания, весило оно добрых сто пятьдесят, а то и все двести килограмм. Поэтому его торможение о мой тоже весьма немаленький организм все равно закончилось тем, что я рухнул на пол, да так и остался на нем, представляя собой объект пристального внимания двух вспыхнувших надо мной желтых не то фар, не то глаз.
– Нуте-с, что мы тут имеем? – потешно растягивая каждую из употребленных в предложении йотированных гласных, поинтересовался страшный зверь. – Никак новичок?
– Он самый, Барс Мурзоевич! – раздался из глубины странно спокойный голос Хана.
– Наш новый «облом». В смысле это… «Знамя провала».
– Как звать?
– Лев!
– Как, как?!– переспросило чудовище и вдруг начало мелко-мелко трястись, беззвучно разевая страшную, утыканную кривыми кинжалами зубов пасть. – Это Лев?! А я тогда кто? Продолжая совершать свои странные извивающиеся телодвижения, монстр наконец-то отошел от меня в сторону и я, наконец-то смог его разглядеть, а заодно и оценить юмор ситуации. Оказалось, что на нас с Ханом совершил нападение огромный котище. Вернее чуть ли не слон, но из породы кошачьих. Естественно, что мое имя его очень развеселило. Меня же пока радовало только одно. Судя по тому, что зверь и узбек, вероятнее, всего были знакомы и, кажется, даже находятся в неплохих отношениях, я тоже могу расслабиться, а не ждать, что меня ждет судьба Джерри, наконец-то, угодившего на завтрак своему закадычному врагу Тому. Так состоялось мое знакомство с еще одним членом Общества Защиты Волшебных Животных, а именно с присно памятным всем и каждому Котом Ученым – Барсом
Мурзоевичем Васильевым-Шестым-Младшим. Зверь был – само великолепие. Благородный, изящный черный. С белой фрачной грудью, белыми перчатками на передних лапах и гольфами на задних. С самого начала нашего общения стало понятно, что Барс Мурзоевич является большим любителем шуток, забав и всяких розыгрышей. Собственно, и на егеря он вовсе не собирался набрасываться, а хотел подкрасться и тихонечко так поздороваться. Я на секунду представил, что было бы со мной, если бы обернувшись на такое вот «Здрасьте», уткнулся лицом в зубастую пасть подобного вида и размера, и задуманная котом шалость вовсе не показалась мне такой уж невинной. Но Хан, похоже, вовсе не собирался обижаться на своего развеселого сослуживца. Напротив, он искренне обрадовался его появлению.
– Слава Аллаху, с вами все в порядке! – весьма почтительно обратился он к коту-затейнику.
– Не то слово! – осклабился Барс Мурзоевич, заставив меня задуматься, а не мог ли Льюис Кэрролл когда-либо пересечься с этим усатым чудом и списать с него ту самую загадочно-знаменитую улыбку своего Чеширского кота.
– А что с вами случилось? – попытался разъяснить егерь пропажу Барса Мурзовевича с его ответственного поста у Лукоморско-Битцевского дуба.
– Да чего только не случилось! – продолжая буквально каждой шерстинкой светиться от удовольствия, ответил кот. – Очень! Очень удачный мне выпал отпуск. Даром, что не в марте!
Последнее замечание Барс Мурзоевич сопроводил весьма красноречивым подмигиванием, справедливо рассчитывая на то, что мы с егерем поймем, о чем речь. Однако с пониманием вышла проблема. Даже я удивился тому, что котище каким-то образом отправился отдыхать, не поставив в известность никого из товарищей по обществу. Хана же это и вовсе вывело из состояния равновесия. Поведение кота явно не вписывалось в его представлении об устройстве и порядке вещей в окружающем мире, что немедленно отразилось на его совершенно не по азиатски живой физиономии.
– Ханчик, дружище! Ты что ж такой смурной? Ну-ка, расскажи дяде Барсу в чем дело!
– Чуть позже! – разом помрачнев, объявил узбек и, все же набрав в чашку живой воды, покинул кухню. Кот явно задумался над странным, как ему показалось, поведением егеря и бросил
на меня испытующий взгляд, который, казалось, спрашивал: «Молодой человек, может, вы мне подскажите, что тут происходит?» Увы, мне нечего было на это ответить, поэтому я предпочел убраться с кухни вслед за узбеком, предоставив Барсу Мурзоевичу самому разбираться со своими загадками.
Глава 20
Войдя в прихожую, я застал невероятно трогательную сцену. Егерь в позе Даши Севастопольской, ухаживающей за смертельно раненным солдатом, сидел на полу, пристроив голову Дмитрия себе на колени, и пытался влить в Счастливчика хоть немного живой воды. К сожалению, пациент не давался. Челюсти Димы были сжаты плотнее, чем двери в поездах московского метрополитена. В результате узбек не столько поил своего друга, сколько размазывал живую воду по его щекам и подбородку. Особого вреда это, судя по всему, не приносило. Разве что светлая щетина на глазах поперла на скулы Счастливчика. Однако, Хан стремился вовсе не изменить внешний вид приятеля, а вовсе даже наоборот – исправить его внутреннее состояние. Решив помочь узбеку, я подумал, что, кажется, знаю один не вполне добрый, зато действенный способ заставить Счастливчика открыть рот.
– Зажми ему ноздри, – посоветовал я егерю.
– Я уже пробовал, – ответил тот. – Но у меня рук не хватает. Чашку ставить приходится. А стоит ему нос отпустить, он сразу рот захлопывает.
– Ладно, – сказал я, присаживаясь рядом с Ханом на корточки. – Сейчас помогу.
– Ребята! – с неестественно мягкой, протяжной интонацией обратился к нам бесшумно возникший из глубины коридора кот. – А зачем вы мучаете нашего Димочку?
– Не мучаем, а пытаемся привести в чувство! – отрезал узбек и скомандовал. – Лев, зажимай ноздри.
– Ханчик, уймись! Ты, что сам не видишь, что с ним? – все так же мягко поинтересовался котище.
– Что? – с неподдельной надеждой в голосе спросил узбек.
– Спит он! Вот что! То есть вы, конечно, можете влить в него сколько угодно живой воды, но от этого, друзья, его сон никак не прервется, а просто станет более продолжительным и здоровым.
– Спит… – явно удивился егерь. – А я-то думал… Хан не договорил, но его извиняющийся взгляд ясно дал понять, что раньше он считал меня виноватым в состоянии Дмитрия, а теперь просит за это прощения.
– Не знаю, Ханчик, что ты там думал, но здесь мы имеем дело с самой настоящей спящей красавицей. Последние слова кота сразили меня так же остро и болезненно, как остеохондроз сражает спортсмена-
