— Мы сможем найти вас в клубе, господин Тиль?
— Конечно, — ответил тот. Постоял еще минуту и ушел. Уайли Шорт обошел стойку и остановился у окна, наблюдая за их гостем.
— Да-а, — задумчиво протянул он. — У этого парня потрясающие машина и мозги.
Элкинд же наблюдал за Флемингом. Терри скрепил бумаги скобками, положил их в папку и убрал в ящик стола.
— Вы снова поедете в «Подерозо Лодж»? — спросил Элкинд.
— Конечно, нет, — ответил Флеминг. — Вряд ли он расскажет что-нибудь еще.
— Что ты собираешься с ней делать? — подал голос Уайли.
Флеминг принял решение довольно быстро. Ему нравилась такая жизнь. Он изучал уголовное судопроизводство в колледже и хорошо знал законы. Взвесил все «за» и «против». Но решение далось ему с трудом. А может, наоборот, легко. Просто он слишком сильно любил жизнь.
— Ничего, — ответил Терри. — Мы нашли у нее удостоверение, выданное в Лос-Анджелесе — такие есть у многих подобных девушек. Этим парням не нравятся девочки из Риверсайда. Мы не имеем никакого отношения к Лос-Анджелесу. Там у них есть свой следователь, поэтому отправим ее туда.
— Ну, не знаю, — пробормотал Уайли Шорт, поглаживая рукой гладко выбритый подбородок.
Он проработал в качестве заместителя около года, и за все это время самые зверские преступления, выпавшие на его долю, состояли в том, что один из игроков приезжей баскетбольной команды метнул нож в сторону хозяев поля, а местный парень трижды арестовывался за избиение собственной жены.
— Мне кажется, мы смогли бы отыскать убийцу, — предположил он. — Нашли бы место преступления, установили время смерти, узнали, имела ли она половые сношения…
— Перестань, Уайли, — прервал его Флеминг. — Чтобы найти убийцу, необходимы четыре составляющих. Итак, нам нужен плохой парень, жертва, желающий найти убийцу и тот, кого волнует вопрос, а было ли это убийством. Рассмотрим наш случай. Я вижу только прекрасных городских жителей, симпатичную куколку и нас. А тех, кого бы взволновало дело нашей красавицы, не знаю. Поэтому нам стоит уйти в сторону. Так что еще раз нет, дорогой.
Глава 3
Шесть женщин встречались каждый понедельник уже больше года и сейчас обсуждали смерть Джинджер Пасс. Они не касались восприятия происшедшего и не пытались толковать действия полиции. Неоспоримым оставался лишь тот факт, что информации по делу очень мало.
Джинджер мертва. Они не знали, как она умерла и почему. О ней сообщили в «Новостях», но ничего конкретного девушки не услышали и решили самостоятельно выяснить, что произошло с их подругой.
— Мы единственные знаем, что она была проституткой? — спросила Полли. Отложив приготовление ужина для детей, она прохаживалась по комнате в джинсах и белой футболке с пуговками. Рыжие кудряшки были аккуратно заправлены за уши.
Полли Кровер, молодая веселая вдова, хотя это и требовало некоторых усилий, вела себя непосредственной с удовольствием говорила правду в глаза, причем не выбирая выражений. А поскольку Полли вот уже восемь лет жила без мужа, родителей и других родственников, ей просто некого было смущать своим поведением. «Не стоит быть такой грубой и резкой», — часто говорила ей мама, но Полли никогда ее не слушала.
— Не смей называть ее проституткой. — Из-за недавнего несчастья Жюстин сильно похудела, а кожа на лице стала почти прозрачной. Жюстин Теяма столь тщательно подбирала слова, что к тому моменту, когда она собиралась высказаться, разговор заканчивался.
— Перестань, она на самом деле была ею, — отмахнулась Шарлотта Делонг. Она предпочитала нейтральный подход к жизни, поэтому люди с позитивным мышлением немного ее раздражали. Шарлотте было сорок восемь, она оказалась самой старшей в их дружеской компании. Последнее время она все чаше задумывалась о существовании загробной жизни. Шарлотта была юристом и специализировалась на планировке земельной собственности.
— Джинджер, насколько я помню, ничуть не стеснялась своей профессии, — добавила она. — Конечно, не в кругу друзей Гарольда.
— Не так уж важно, чем она занималась, по крайней мере для нас, — сказала Полли, накручивая прядку волос на палец. — Джинджер была нашей подругой независимо оттого, кем работала, если это, конечно, можно назвать работой. Но я подозреваю, что больше всего ей нравилось трахаться с Гарольдом.
— Но что с ней случилось? — спросила Кэт, плакавшая с того самого момента, как они приехали. Слезы текли и текли по ее лицу, так что блузка насквозь промокла. Катарина Харлей была столь же щедрой, сколь и красивой. Высокая, худощавая, с длинными накачанными (в меру) руками и ногами, широкоплечая, с копной густых светлых волос — настоящая красавица и лучшая реклама для своих спортивно- оздоровительных центров.
Они нежно называли ее «Тело», с удовольствием наблюдая, как она соскакивает с кресла и расхаживает по комнате, а потом снова садится. Кэт и сейчас повела себя гак же — никого не стесняясь, подошла к окну, раскрыла ставни и горько разрыдалась.
Они расположились на втором этаже двухэтажного оштукатуренного здания, похожего на ранчо, с прекрасными комнатами и атриумом. На первом этаже офисы располагались у колоннады, а на втором — возле балкона. В центре находился тропический сад. Вероятно, за ним ухаживали лет сорок назад, когда растения только посадили, и сейчас он так сильно разросся, что каменная скамейка и сад камней оказались погребенными под густыми зарослями адиантума и других вечнозеленых растений.
Это было один из немногих подобных домов, разбросанных по всему Лос-Анджелесу, который до сих пор не снесли и не превратили в четырехзальный кинотеатр или торговый пассаж. Здесь, как и прежде, располагались различные офисы, а люди, снимавшие помещения, чем-то походили на Дину. Она крайне нетерпимо относилась к модным направлениям в области умственного здоровья, называя их «Ветви дисфункции», и высмеивала при малейшей возможности. Успешный дерматолог, она в равной степени устала как от дерматологии, так и от успеха, дина Миланская обнаружила, что дисфункция гораздо больше ей по душе, даря любознательному практику минуты озарения.
Из окна они могли видеть различные проявления дисфункций, от полного психоза до легкого нервного расстройства. Там были терапевты, державшие шторы полузакрытыми, чтобы пациент, сидящий в большом кожаном кресле или на кушетке, находился в полумраке. Были группы, объединенные сексом, возрастом или личным расписанием, при котором участники освобождались в определенное время. Других свели вместе особые проблемы — например, курение, алкоголизм, чрезмерное потребление пищи или, наоборот, голодание. На первом этаже рядом с входом находился большой светлый офис с кабинетами, обшитыми панелями из тикового дерева, где две женщины в брючных костюмах проводили популярные семинары под общим названием «Контроль пространства»: в дневное время занятия посвящались всякой ерунде, касающейся домашнего хозяйства (туалеты, кладовки, кабинеты), а по вечерам — бизнесу.
Пока Кэт шумно всхлипывала, ее подруги смотрели в широкое окно, наблюдая то ли за занятиями, проходящими в комнате напротив, то ли за вечерним небом, которое постепенно окрашивалось в глубокий фиолетово-розовый цвет. Лотти, терапевт, ведущая их группу, молча разглядывала женщин. Лотти считала, что должна быть своеобразным регулятором, побуждая к дискуссии, изредка прерывая ее, но всегда позволяя своим подопечным говорить о чем хочется. Эта почтенная женщина всеми силами старалась вернуть ушедшую молодость. Она собирала седые волосы на затылке или скалывала двумя заколками. Лотти носила хлопковые колготки всевозможных цветов, блузки с рюшами, а однажды нацепила нечто очень похожее на покрывало, так что девушки несколько недель спорили, было ли это на самом деле одеяло или все-таки нет. За спиной Дина называла ее «последняя роза шестидесятых», но Лотти была милой, вдумчивой и опытной, что сводило все аналитические предубеждения к минимуму.
Смерть, однако, не могла выявить лучшие качества Джинджер.
