приветствиями с правителем и жрецом, произнесение неизвестно в который раз одной и той же речи. Кавалькада была уже готова продолжить путь в следующую деревню, как кто-то из местных жителей вдруг произнес на кастильском языке с легким леонским акцентом:
— Дон Хуан, я надеюсь, вы уделите несколько минут бывшему товарищу по оружию!
Спутники Понсе де Леона издали возгласы изумления. Сам дон Хуан потрясенно разглядывал высокого светловолосого человека, вышедшего из толпы туземцев. Определить его возраст было невозможно из-за яркой раскраски. Красные и белые мазки скорее всего скрывали морщины.
Странный туземец представился, оказавшись кастильским дворянином Мануэлем де Фуэнтесом, служившим во время Гранадской войны под началом родственника дона Хуана, знаменитого военачальника герцога Кадисского. Дон Хуан припомнил этого человека. На войне Фуэнтес не раз доказывал свое безоглядное бесстрашие.
В ходе последовавшего разговора выяснилось, что Фуэнтес был участником первой экспедиции Кристобаля Колона и единственным выжившим из числа колонистов форта Ла Навидад. Его спасли индейцы с Сан-Хуана, и с тех пор он жил среди них вот уже пятнадцать лет, став лекарем.
Заинтересовавшись столь необычной судьбой, дон Хуан решил, что с визитом в другие деревни можно и повременить. Кастильцы уселись на настилы и в гамаки в тени заранее натянутых тентов.
Необычный знахарь жадно расспрашивал прибывших о событиях за пределами Сан-Хуана. Все эти годы он не имел никакой связи с родиной.
Понсе де Леон рассказал ему о невеселой судьбе адмирала Колона, умершего два года назад в Вальядолиде и похороненного там без всяких почестей.
— В последние годы он был в опале, — пояснил дон Хуан.
— Как такое могло произойти? — удивился Фуэнтес. — Ведь именно благодаря этому человеку Кастилия превратилась в империю с заморскими владениями, подобно Португалии!
— Он обещал католическим монархам открыть короткий путь в Индию, но Индию так и не нашел, — стал объяснять Понсе де Леон. — Он сулил им реки золота, однако на открытых им землях золота оказалось так мало, что оно не могло окупить даже затрат на его поиски. Пытаясь выжать обещанное государям золото из туземцев, Кристобаль Колон и его брат Бартоломе Колон, помогавший адмиралу править островом, своим бездарным управлением способствовали непрекращающимся восстаниям индейцев. К тому же адмирал пытался заставить кастильских дворян работать наравне с остальными колонистами, чем вызвал их общую ненависть. В результате постоянных жалоб в тысяча пятисотом году на остров прибыл новый губернатор Франсиско де Бобадилья, заклятый враг Колона еще со времен подготовки первой экспедиции. Братья Колоны были закованы в кандалы и доставлены в Кастилию.
— В кандалы?! — ужаснулся знахарь-идальго.
— Они недолго сидели в тюрьме, — успокоил его дон Хуан. — У них было много влиятельных покровителей, особенно из числа финансистов, и в конце концов ее высочество донья Исабель приказала их освободить. После этого Колон еще дважды отправлялся с экспедициями в эти края, но ему было категорически запрещено ступать не землю Эспаньолы.
— Удивительная судьба… — задумчиво проговорил Фуэнтес. — Но сумел ли он найти материк? Он ведь был уверен, что где-то за островами, к западу отсюда, лежит Большая земля.
— Нет, ему это не удалось. Но зато удалось другим. В частности Висенте Яньесу Пинсону, которого вы, вероятно, хорошо помните, и Америго Веспуччи — еще одному итальянцу, который, подобно Колону, состоял на службе у кастильской короны.
— Разумеется, я помню Яньеса Пинсона и двоих его братьев, — подтвердил Фуэнтес. — Все трое судовладельцев из Палоса оказали своим авторитетом огромную помощь Колону, когда он не мог уговорить ни одного моряка принять участие в плавании по Морю Тьмы. Фактически, именно они сколотили команду первой экспедиции, в которой Яньес Пинсон был капитаном «Пинты». Но мне было бы интересно узнать подробности открытия материка. Надо понимать, что наши мореплаватели обнаружили там страны, описанные у Марко Поло: Индии, Катай, Сипанго? Хотя нет, вы же сказали, что адмирал не нашел Индии.
— Материк, лежащий к западу от островов, — это не Азия, — вдруг заговорил Бартоломе де Лас Касас.
— Как не Азия?! — поразился Фуэнтес. — А что же?
— Это неизвестная прежде земля. Сей факт неопровержимо доказан в вычислениях и исследованиях, проделанных Америго Веспуччи, которого упомянул дон Хуан. — Защитник индейцев излагал факты так, словно читал открытую книгу. Остальные с невольным уважением смотрели на молодого правоведа. — В своих дневниках, изданных в тысяча пятьсот пятом году, а также в донесениях короне Веспуччи призывал назвать этот материк Новым Светом и перестать пользоваться названием «Индии», или Западная Индия. Год назад некий лотарингский издатель по имени Мартин Вальдзеемюллер выпустил книгу о путешествиях Веспуччи, в которой предложил назвать новую землю в честь самого путешественника. Взяв за основу латинскую форму его имени — Americus, — он образовал название Америка.
— Это очень несправедливо по отношению к адмиралу, — с горечью произнес Фуэнтес. — Он добивался возможности отправиться в поисках западного пути в Азию в течение многих лет, несмотря на противодействие и насмешки. Если бы не он, европейцы могли бы еще несколько столетий не ведать о существовании целого материка. Эту землю по справедливости следовало бы назвать в честь Колона. Например, Колумбией. Кажется, его имя на латыни — Колумбус?
— Может быть, вы и правы, но тут уже ничего не изменишь, — не стал спорить дон Хуан. Собеседник нравился ему своим стремлением к справедливости. Настоящий идальго всегда останется таким, даже если проживет шестнадцать лет среди дикарей!
— Что же касается подлинной Индии, — вмешался вдруг Оливарес, видимо, желавший показать, что разбирается в этих событиях не хуже, чем его вечный оппонент Лас Касас, — то ее нашли португальцы. Их мореплаватель Васко да Гама в девяносто седьмом году обошел всю Африку с юга, а в январе следующего года достиг индийского порта Каликут. Там португальцы закупили пряностей и отправились в обратный путь. На родине их встретили как настоящих героев. Кто контролирует торговлю пряностями, тот и гребет золото.
— Пряности по-прежнему продают по цене золота? — поинтересовался Фуэнтес.
— Да, фунт за фунт, — ответил за Оливареса Барбоса. — Португальцам, как всегда, повезло больше, чем нам.
— Вот тогда-то их высочества и поняли, что Колон нашел вовсе не Индию, — подытожил Понсе де Леон, недовольный тем, что его спутники слишком часто вмешиваются в разговор. — Жители Каликута даже отдаленно не напоминают наших с вами индейцев. Они, конечно, язычники, но отнюдь не дикари.
— Почему кастильский трон унаследовала именно донья Хуана? — спросил дон Мануэль. — И когда умерла донья Исабель?
— В тысяча пятьсот пятом, — сказал Понсе де Леон. — Старший инфант Хуан Астурийский неожиданно скончался еще в тысяча четыреста девяносто седьмом. На следующий год умерла во время родов вторая по старшинству среди наследников престола, принцесса Исабель Астурийская. Ее сын Мигель какое-то время был наследником сразу трех корон — кастильской, арагонской и португальской. Но Господь прибрал его, когда ему было три года. Поэтому к моменту кончины королевы наследницей оказалась Хуана.
— Какова же сейчас ситуация в Кастилии? — Вопрос Фуэнтеса носил очень общий характер, однако ответ на него прозвучал вполне конкретный.
— Страна на грани безвластия и беззакония! — коротко ответил Понсе де Леон и умолк. Ему не хотелось говорить на эту тему.
— Видите ли, дон Мануэль, — пояснил Лас Касас, — когда Хуана стала править страной, ее муж Филипп Бургундский по прозвищу Красивый объявил себя регентом. Это очень не понравилось отцу королевы, дону Фернандо Арагонскому. Злые языки поговаривают, что он как-то причастен к тому, что случилось впоследствии. Я этого не знаю, наговаривать не буду. Так или иначе, но два года назад Филипп Бургундский неожиданно умер в расцвете лет. И с тех пор безутешная королева не может смириться с утратой горячо любимого супруга. Она не разрешает его похоронить и повсюду возит с собой гроб покойного. Поговаривают, что время от времени она его даже открывает, чтобы еще раз взглянуть на мужа.
