заняла Марфа. В комнате плавал неясный сумрак светлой лунной ночи, легкое сонное дыхание донеслось до него. Но когда Алексеи Иванович подошел к кровати, он не то увидел, не то угадал Марфины открытые глаза. Она откинула одеяло и подвинулась.
Приход хозяина она считала естественным и ждала его.
С этой ночи Алексей Иванович почувствовал, что душа его несвободна. Он полюбил Марфу.
31
В пасмурный и ветреный майский день в Золотой Рог вошла эскадра, На фрегате «Память Азова» следовал цесаревич Николай.
Именитые люди стояли шпалерами от Адмиральской пристани до Светланки, неименитые толпились на Светланке и карабкались по сопкам.
Зазвучал гимн. Под крики «ура» полетели вверх фуражки и шапки.
На берег сошел невысокий молодой человек, весьма скромной наружности.
Будущий царь!
Алексей Иванович, придерживая за кончик расшитое полотенце, был среди тех, кто подносил хлеб- соль.
Через неделю с толпой тех же именитых горожан он шагал к берегу Амурского залива.
В трех верстах от города воинские части окружили парадным фронтом разукрашенную площадку. На ней стояла тачка, увитая национальными флагами, рядом с тачкой губернатор почтительно держал лопату, древко которой тоже было увито национальными флагами. Вокруг с лопатами и кирками расположились инженеры, служащие, рабочие.
Архиерей воссылал моления, хор певчих подхватывал их и нес к сопкам, унизанным жителями Владивостока.
И потом все, кто был вблизи (Алексей Иванович был вблизи), увидели, как будущий самодержец взял из рук губернатора нарядную лопату, набросал в нарядную тачку бугорок золотистого песку и повез его к будущему полотну Уссурийской железной дороги.
Гремела музыка, вздымалось «ура», Алексей Иванович кричал громче всех. Вечером на банкете, поднимая бокал в честь важнейшего события времени — закладки дороги, Алексей Иванович сказал:
— Дорогу я считаю событием мирового значения. Наконец-то русский народ выступил вперед. Дорога произведет в нашей экономике целую пертурбацию. Во Владивостоке соорудят коммерческий порт… В Сибири оживятся реки — Чулыма, Ангара, Амур, Шилка, Уссури… По ним поплывет материал для постройки грандиознейшего пути… С точки зрения ускорения международных сообщений, я прикинул карандашиком, получается любопытно. Скажем, для переезда из Лондона в Шанхай через Америку потребно тридцать с половиной суток.
А через Сибирь международный коммерсант проедет за семнадцать суток двадцать часов… А грузы, господа, а грузы? Да, слава русскому человеку: великое дело взялся сделать.
Долго не спал Алексей Иванович в эту ночь, рассказывая Марфе про торжество закладки дороги.
— Черт знает, что теперь можно будет делать, Марфа… Теперь, если в дело вложишь рубль, получишь тысячу..
— Слышала я, вы будто больницы обещались строить да школы? Будете, что ли?
Алексей Иванович долго молчал.
— Видишь ли, — сказал он наконец. — Сначала надо капитал нажить, а потом добрые дела творить…
— А капиталы вами еще не нажиты?
— Есть, конечно, есть… Но, понимаешь ли, преступно не приложить своих сил. Нельзя, понимаешь?
— О том, что вы хотите капиталы наживать, почему не понять, понимаю.
Потом спросила другим, деловым тоном:
— У себя будете ночевать или ко мне ляжете?
То, как она просто говорила об этих делах, всегда волновало Алексея Ивановича. Он сказал тихо:
— Помолюсь — и с тобой лягу.
Третья глава
1
Джон Винтер, отец Винтера, торговавшего во Владивостоке, плавал на своем бриге из Филадельфии в Кантон. Ост-Индская компания к этому времени уже потеряла торговую монополию, но дела ее по- прежнему были блестящи. Британцы проникали в Китай, применяя все средства для того, чтобы прибрать к рукам колоссальную страну! Они упорно стремились узаконить торговлю опиумом, но даже среди продажных правительственных чиновников многие сопротивлялись чудовищному намерению англичан.
Джон был свидетелем опиумных войн. Первая началась из-за того, что полномочный чиновник богдыхана Лин сжег в Кантоне двадцать тысяч ящиков опиума, причинив английским коммерсантам ущерб в десять миллионов долларов.
Англичане вторглись в страну; хорошо вооруженные войска их нанесли поражение китайцам. Договор, заключенный после победы, выгодный для Великобритании, возбудил ее аппетит.
Во второй войне Джон участвовал лично.
Союзная англо-французская армия, отбрасывая монгольские и китайские войска, подошла к Пали- Цяо, в двадцати километрах от Пекина. Тут случилось одно весьма удобное для союзников обстоятельство: китайцы нарушили правила европейского обращения с парламентерами. В ответ на это лорд Элджин приказал разграбить летнюю резиденцию императоров Юань Мин-юань.
Потом дворец, чудо архитектуры, сожгли.
Джон Винтер, вооруженный винчестером и двумя пистолетами, награбил столько, что мог считать себя вполне удовлетворенным. Погрузив награбленное на подводы, он вместе с войсками приблизился к Пекину, Толстые стены, окружавшие город, были усыпаны солдатами и жителями, с любопытством разглядывавшими иноземные войска, а те подводили мины и готовились взорвать стены вместе с любопытными.
Впрочем, Пекин сдался, и сделать этого не пришлось.
Однако судьба кампании не была решена. В побежденной столице не с кем было вести переговоры — правительство бежало в Жахэ. Младший брат богдыхана князь Гун был хотя и поблизости, но неизвестно где. Не доверяя ни англичанам, ни французам, он не желал вступать с ними в переговоры. Носились слухи, что собираются огромные китайские армии. Пекин будет осажден и взят измором.
В этом затруднительном для обеих сторон положении, когда можно было ожидать новых осложнений и кровопролития, союзники обратились с просьбой о содействии к русскому посланнику генералу Игнатьеву.
Европеец, он тем не менее отлично понимал законные права китайцев, и под его влиянием союзники предъявили умеренные требования.
Джон несколько раз посещал русское подворье, пристраиваясь к отправлявшимся туда союзным представителям.
