Алексей Иванович думал, что заимка охраняется, что начальник округа ждет его набега. Осторожно ехал он в сопровождении Леонтия и Хлебникова, вооруженных винтовками.
У ручья, на берегу которого расположилась усадьба, Попов спешился. Тропинка привела его к забору, а оттуда к дому.
Никого не было на тропинке, никого не было во дворе. Корейцы в белых халатах вышли из фанзушки и направились в сарай, не обратив никакого внимания на Алексея Ивановича.
«Да полно, здесь ли она, верно ли мне донесли?» — усомнился Алексей Иванович и в ту же минуту увидел Марфу. Она сидела на скамейке под огромным орехом. На ней не было веревок, ее никто не стерег, она сидела совершенно свободно, в спокойной позе.
Алексеи Иванович перепрыгнул через бревно, ветка хрустнула, Марфа оглянулась — и точно приросла спиной к дереву: она не встала, не протянула к нему рук. Смотрела на него темными глазами и не улыбалась.
— Ты что, Марфа? — спросил Алексей Иванович. — Марфа! — повторил он, садясь с ней рядом.
— А напрасно ты, Алексей Иванович… — сказала Марфа.
— Что с тобой? — дрогнувшим голосом спросил Алексей Иванович. — Что напрасно?
— Напрасно… я ведь сама от вас ушла.
Кровь ударила в голову Алексею Ивановичу. Не понимая, не веря, испытывая какую-то невыразимую пустоту в груди, он спросил:
— Чему же я обязан? Мерзок, что ли?
— Жениться вы на мне хотели, Алексей Иванович, — сказала Марфа тихим голосом, Она посмотрела на свои руки, лежавшие неподвижно на коленях, на босые ноги, выглядывавшие из-под юбки. — Уважаю я вас очень, Алексей Иванович, — оттого. И очень благодарна.
— Не знаю, либо я сошел с ума, либо ты, — дрожащим голосом проговорил Алексей Иванович.
— Нет, почему же… Ум здесь ни при чем… а я решила так; вы очень ко мне в последнее время были заботливы… Сначала не так. Сначала: пришла к вам женщина в дом — естеству мужскому легче, ну и хорошо. А потом я увидела, что стала вам дороже. Полюбили вы меня, Алексей Иванович, — вот что я поняла. А как поняла, порешила уйти от вас: зачем обижать хорошего человека? Какая я жена вам?
— Значит, все из-за того, что я захотел на тебе жениться, — сказал он с горечью, — оттого, что хотел, чтобы ты стала матерью детей моих? Я с ума схожу, Марфа!
Марфа молчала. Ее плотно сжатые губы вздрагивали. Алексей Иванович заметил, что она похудела и худоба положила на ее лицо отпечаток еще большей суровости.
— Ну, а если бы я сказал тебе: возвращайся — и будем жить, как жили?
Марфа чуть заметно повела плечами:
— Вы не согласитесь, Алексей Иванович… я ведь уже…
Она не досказала. Алексей Иванович минуту молчал, потом поднялся и сказал глухо:
— Ну, будь по-твоему. Спасибо за службу…
— И вам за ваше добро спасибо.
Алексей Иванович побежал со двора.
Пятая глава
1
После окончания военного училища Проминский прослужил в полку несколько лет. Военная служба показалась ему скучнейшей, он вышел в запас и поступил в университет. Но университета не кончил.
В сущности, что ему мог дать университет? Диплом и право преподавать в гимназии! Нет уж, спасибо, — педагог! Учитель гимназии! И вообще служба! Нужны деньги… Путешествовать хорошо… Вот англичане, молодцы, путешествуют и завоевывают! А русский увалень сидит на своих гречневых да овсяных полях… Деньги есть у дяди, да дядя скуп, на путешествия не дает.
Бросив университет, Проминский принялся читать современные романы, увлекаясь Киплингом и Джеком Лондоном.
Дядя Проминского Аркадий Николаевич Ваулин, акционер и директор-распорядитель большого завода, хотел бы видеть племянника деловым человеком. К чему эти беспредметные порывы в неопределенную даль? Моря, путешествия, какая-то Африка или Малайский архипелаг? Ах, на Таити увлекательно! Голые таитянки! Друг мой, сейчас нужна энергия, но энергия производительная.
— Дядя, кто к чему способен. Из бесцельных блужданий бродяг умные люди тоже извлекают выгоды.
— Все хорошо в меру, Александр!
Ваулин был невысок, широкоплеч, с квадратным лицом.
На квадратном лице, которое карикатурист изобразил бы в виде бульдожьей морды, даже поверхностный физиономист читал решительность и твердость. Галстуки Ваулин носил черные, бабочкой. Костюмы тоже черные.
В иную минуту, по строгости лица и костюма, он мог сойти за баптистского проповедника.
Однако бодрое состояние Ваулина омрачалось неприятными для него событиями в стране и брожением среди рабочих на заводе.
— Радетели о благе народном — социалисты! Удивительно модным стало у нас занятие — считать деньги в чужом кармане.
— Пусть себе считают, дядя! За границей тоже считают..
— Друг мой, в России от этого занятия бомбами пахнет.
Из любопытства, а также для того, чтобы понимать все, Ваулин читал книги марксистов. Некоторые страницы его возмущали, некоторые заставляли задумываться, но так как он читал не для того, чтобы найти истину, а для того, чтобы найти доказательства тому, что он, Ваулин, должен богатеть, то он пришел к выводу, что деятельность марксистов нужно пресекать не только тюрьмами, ссылками и виселицами — идеями нужно отвоевывать рабочих от социалистов.
Русский человек хоть и любит копейку… но если дать ему что-либо толковое, для души, он и от копейки откажется.
А вот что? дать для души? Внушительного попа, хитро воздействующую книжечку? Тут даже жена Мария Аристарховна, с ее столоверчением, может оказаться полезной… Надо искать, думать.
Рабочий вопрос не давал Ваулину покоя. На заводе он хотел иметь покорную, послушную армию, а мастеровые, вместо того чтоб думать о нем, думали о себе.
Весной в Петербург из поездки на Дальний Восток вернулся инженер Валевский, строивший один из участков Сибирской магистрали, и в тот же день обедал у своего старого друга Ваулина. Он сидел рядом с хозяином, а хозяйка Мария Аристарховна и Саша Проминский — напротив.
Валевский рассказывал множество историй из быта и нравов Владивостока, Японии, Китая. Саша Проминский сначала слушал его скептически, но вскоре увлекся.
— Взглянем на карту, — говорил Валевский, — теплые моря будут омывать берега России. Я выскажу мысль, еще еретическую: культура человечества в скором времени переменит свое местожительство — с берегов Атлантики она переберется на Тихий океан.
— Желтороссия! — усмехнулся Ваулин. — А столица Желтороссии — твой знаменитый Дальний?
После обеда гость и хозяин уединились в кабинет, а Проминский остался с тетушкой в столовой…
— Вот почему бы мне не поехать в Маньчжурию? — говорил Проминский. — Новые земли, новые возможности..
— Какие там для тебя новые возможности, Саша?
