Первая глава
1
Витте обрадовался приезду Валевского. Долго жал ему руку, усадил у открытою окна на диван, сам сел рядом. Красивое, благообразное лицо его выражало радостное удовлетворение.
— Хотел было обидеться, почему не мне первому предложил государь, а потом махнул рукой. Двадцать девятого июня подписано мое назначение первым уполномоченным!
— Какие уж тут обиды, Сергей Юльевич!
— Муравьев, наш посол в Риме, согласился было, а потом на попятный. Я уговаривать его, а он: «Дорогой Сергей Юльевич, не поеду, пусть голову рубят! Вы сами посудите: заключу я мир — будут ругать, уверять, что, если б мир не был заключен, мы победили бы. Не заключу — все последующие несчастья свалятся на мою голову».
Витте засмеялся, вскочил с дивана, пробежался по комнате, оглядел стены, обитые темными с золотыми разводами обоями, портрет государя, висевший над столом.
— Ты, я знаю, по натуре игрок, Сергей Юльевич, — сказал Валевский. — Ты бури любишь. Тебя хлебом не корми, лишь бы попасть в завируху. А государь как смотрит на возможность мира?
— Смотрит просто: ни копейки контрибуции и ни пяди земли.
— Действительно, просто. Как же ты будешь изворачиваться с таким ультиматумом?
— Я уж все обдумал. У меня в руках серьезный козырь: я убежден, что разбита не русская армия, а наши безобразные порядки. Наша армия больше не потерпит поражения, а тем более крушения: в Маньчжурии у нас теперь полмиллиона солдат! Продолжая военные действия, мы неизбежно оттесним япошек за Ялу. Я не собираюсь показывать, что мы хотим мира. Разъясню, что государь согласился на переговоры, исключительно уступая желаниям держав, потому что по натуре миролюбив и добр. Это мой козырь, и очень сильный. У Японии два козыря: пусть вы нас оттесните за Ялу, а высадиться в Японии вы все равно не сможете, флот-то ваш раков кормит! И второй: подлецы знают — денег у нас ни шиша, и денег на войну никто нам не даст. На контрибуцию дадут, а на войну — нет… Особенно усердствуют французы — хотят, чтоб у нас как можно скорее были развязаны руки в Европе.
— Побаиваются Вильгельма.
— Не побаиваются, а боятся.
— Я согласен с государем: ни копейки контрибуции. Контрибуция хуже пощечины, честное слово. Наполеону не выплачивали, а Ойяме будем? Нет уж, уволь.
Витте подмигнул.
— Любопытное письмо прислал мне на днях Куропаткин. Пишет: «Теперь мы победим… если опять не будут сделаны ошибки». — Витте захохотал. Валевский захохотал тоже:
— Весь Куропаткин в этой своей приписке: «если опять не будут сделаны ошибки»! Конечно же будут сделаны. Кто из его фон генералов научился не делать ошибок? В первом же бою наделают! Разве дать генералам по шапке и пустить воевать одних солдат, тогда, пожалуй, разнесем япошек.
— Курьез, но одни солдаты, в самом деле, давно победили бы. Куропаткин и Линевич, знаю, в глубине души молят бога, чтоб я заключил мир и чтоб им не нужно было подвергать испытанию свои утверждения.
— Ну, в добрый час тебе, Сергей Юльевич. Поезжай с богом!
Витте усмехнулся:
— В Америке привыкли, что европейцы чопорны, от первого уполномоченного русского императора ждут особенной чопорности. А я в Америке буду демократом!
Оба засмеялись. В открытое окно теплый летний ветер приносил запах цветов. Кони процокали по аллее, дети кричали за оградой усадьбы. Детям всегда весело. Да и Валевскому сейчас не грустно. Витте — молодец, он сделает дело!
2
Джемса Хита, уезжавшего в свою ежегодную поездку в Штаты, провожал старый его друг Винтер. Оба были встревожены и ругали Ойяму за то, что под Мукденом маршал побоялся преследовать русскую армию. А ведь мог одним ударом кончить войну. Теперь у русских на Сыпингайских высотах полмиллиона штыков! Другими словами, если мир не будет заключен, из Японии сделают котлету.
— Говорят, — задумчиво сказал Хит, — что, когда Кацура доложил микадо, что резервов нет и финансов нет, он до того ужаснулся своих собственных слов, что лег на пол и пролежал до тех пор, пока император не надумал просить Рузвельта о посредничестве.
— Рузвельту повезло: выступает как миротворец. Миротворцев любят.
Хит уехал в крайней тревоге. Одно время, опьяненные своими победами, японцы собирались наложить лапу на всю Маньчжурию и Корею и не хуже царя захлопнуть туда двери для иностранцев. Теперь спохватились, про свои недавние пакости говорят, что это были дружеские шутки, и взывают о помощи, то есть требуют, чтобы союзники склонили царя к миру.
Конференция была намечена в Портсмуте, и Хит проехал прямо в Портсмут, в маленький городок, где имелась военная гавань, арсенал и дачи богачей. Приехал он задолго до конференции, однако номера в гостинице уже не получил; все, что ему удалось, это снять приличную комнатку в частной квартире.
Все приехавшие в Портсмут составляли как бы отдельное общество, знакомились друг с другом, переполняли бары, рестораны и новые бары, которые предприимчивые люди срочно открывали в павильонах. Заключались пари: мир или война? Хит не заключал пари, для него вопрос был слишком важен: если война будет продолжаться и от Японии останутся одни ошметки, то и от Хита останется не более.
Хит был в близких отношениях с мистером Беком, дальним родственником президента, и через него надеялся знать то, чего не будут знать рядовые американцы.
До сих пор общественное мнение Америки было на стороне японцев. Как же — маленькая, героическая Япония бросила вызов страшной России! Бескорыстно пожертвовала собой ради великих идеалов человечества, то есть принципа открытых дверей в Китае, Маньчжурии, Корее!
Нельзя было не восторгаться японцами, и нельзя было не беспокоиться за их судьбу: военное счастье изменчиво, сегодня — победы, завтра — поражение. Нужно заключить мир теперь, пока на стороне Японии одни победы.
Все были убеждены, что требования бескорыстной Японии будут самые умеренные, как вдруг просочились странные слухи: якобы японцы непостижимо много запросили с России!
Слухи подтвердились, вызвав сначала недоумение, потом осуждение.
Какое же это бескорыстие! Как совместить благородные и гуманные цели войны, провозглашенные японцами на весь мир, и сегодняшние их аппетиты?
В одной из газет Хит прочел: «Мирные условия сводятся к тому, что в случае их принятия Япония окажется хозяином в области войны и торговли на Дальнем Востоке. Она, очевидно, намерена управлять не только Кореей и Маньчжурией, но также и Китаем».
История с войной принимала неожиданный оборот. Такие намерения Японии встревожили деловые круги Америки.
— А Россия? Разве Россия согласится на такие мирные условия? — спрашивал себя Хит. — Конечно, нет. Она предпочтет войну.
От своего друга Хит постарался узнать подноготную.
