в этакое мне предлагают одевать пополнение!
Движения полковника были быстры, он перебрасывал шинели, фуражки, достал пару сапог и подал поручику.
— Перепрели десять лет назад! День похода по сопкам — и на ногах одни голенища. У меня к вам не приказ, а просьба: разыщите на берегу Хунь-хэ корпусного интенданта полковника Иващенко и скажите ему, что я его жду немедленно.
— Действительно, что же это такое? — сказал поручик, почувствовав еще большую симпатию к Ерохину.
После завтрака Логунов верхом на коне отправился разыскивать корпусного интенданта. Интендант представлялся ему ловким пройдохой, сытым, гладким, здоровенным, который дураком считает всякого не наживающегося на войне.
Поручик долго не мог найти реки. Место было болотистое, конь проваливался. Мукденское солнце нестерпимо жгло. Наконец Хунь-хэ показалась, в низких берегах, полноводная, мутная. Недалеко от моста, охраняемого казаками и двумя пушками, белели палатки — резиденция корпусного интенданта.
Логунов увидел седого худощавого человека с книгой в руках. Под его босыми ногами лежала свежая циновка.
Поручик поразился болезненной белизне интендантского лица, представился и изложил поручение.
— Ваш Ерохин думает, что я ему подчинен, — кисло улыбаясь, сказал Иващенко. — И вообще он убежден, что самый важный человек в армии — командир полка. Не будет полков — не будет, мол, ни дивизий, ни корпусов! Полк — это его символ веры.
Поручик с некоторым удивлением смотрел на этого собирателя капиталов и прожженного, как он думал, мошенника. Иващенко скорее походил на усталого после тяжелой работы земского врача, чем на интендантского льва.
— Выпейте холодной воды, — предложил Иващенко. — Переваренная и со льдом. Китайцы в этой чудовищной жаре отлично умеют сохранять лед. К вашему полковнику я не поеду. Я болен. Я не могу. А негодные шинели я принимал из неприкосновенных запасов интендантства. Я не хотел принимать, я грозил контролером Главного интендантского управления. Куда там! Поставщики, купцы «Торговый дом Жаров и Кудесин», кланялись мне и говорили с усмешечкой: «Помилуйте, к чему недовольство? Товар — первейший сорт-с!» И что ж, мои акты вернулись назад: оказалось, вся поставка давно уже принята Главным интендантством… Ничего не могу поделать, поручик!
Он подошел к ведру с водой и выпил залпом стакан.
— Какой же выход, господин полковник?
— Я, знаете ли, не гожусь в корпусные интенданты, — неожиданно сказал Иващенко. — Я всеми силами возражал против назначения в Действующую армию. Я стар и совершенно непригоден к полевой деятельности. Я был начальником сухарного завода… Выпейте воды. Хорошая… Вы видите, я разбил палатки на берегу реки. Не выношу тропической маньчжурской жары, ежечасно принужден окунаться в реке… Как помочь вам? Я, поручик, бессилен бороться с теми законами, которые негласно установлены всюду.
— Так что же делать, господин полковник?
— Гм, что делать? Поезжайте в Мукден и посоветуйтесь с капитаном Ложкиным, моим помощником по вещевому довольствию и великим практиком.
Логунов выпил на дорогу стакан полковничьей воды и двинулся в город.
Капитана Ложкина поручик нашел уже вечером в гостинице «Мукден». В гостинице были заняты не только все номера, но даже и вестибюль, в котором офицеры жили на чемоданах и ящиках.
Ложкин занимал большой номер. Полтора десятка офицеров сидели за длинным столом. У поручика зарябило в глазах от блюд и бутылок. В углу играли в карты. Судя по грудам кредиток, играли крупно. Несколько минут поручик стоял и присматривался. Кто-то пододвинул ему стул, кто-то сказал «садитесь». Тогда поручик, покрывая шум, спросил, не может ли он увидеть капитана Ложкина.
— Вот Ложкин, — указали на капитана за карточным столом.
Логунов стал объяснять Ложкину цель своего прихода.
— Ваши поручения вы изложите мне завтра, — сказал капитан. — Сейчас видите, что здесь происходит!
— Никак не могу завтра, я должен сегодня!
— Настойчивый поручик! — Капитан ударил картами по столу и поднялся.
— Гони ты его к черту, — посоветовал Ложкину поручик в расстегнутом кителе. Прыщеватое лицо его было потно и от нестерпимой духоты, и от выпитого вина.
— Господин поручик, потрудитесь выбирать выражения, — предупредил Логунов.
— Не понравились мои выражения? Я говорю: идите себе по дорожке, подобравши ножки.
Игроки захохотали. Прыщеватый поручик продолжал метать банк. Логунов громким чужим голосом сказал:
— Вы, милостивый государь, не поручик, а жучок!
Рука поручика замерла, глаза уперлись в завиток волос на лбу Логунова.
— Повторите!
— Миша, перестань! — проговорил Ложкин. — Поручик, прошу…
Он отошел с Логуновым к окну и слушал его, не спуская глаз со стола, где продолжалась игра.
— Вот что я могу предложить, — сказал он, — шейте собственными средствами, из хозяйственных сумм. Но так как времени мало и полковая швальня с задачей не справится, пригласите китайцев. Они великолепные ремесленники.
Логунов вышел в коридор и остановился в раздумье: что же теперь делать? Ночью он не найдет дорогу в полк. В это время дверь ложкинского номера отворилась, к нему подошел офицер.
Тужурка на нем была застегнута, воротник туго подпирал шею.
— Я — Тальгрен. Вы меня назвали жучком. Потрудитесь вернуться и в присутствии всех извиниться передо мной.
— Стану я извиняться перед офицером, который в годину тяжелой войны ведет себя так, как вы!
Тальгрен поклонился.
— Куда прикажете прислать секунданта?
— Сюда! — запальчиво указал Логунов на первую попавшуюся дверь.
— Отлично! Он будет у вас на рассвете, — Тальгрен вернулся в номер.
Логунов пожал плечами: «Вот чепуха!» Первым его желанием было уйти, но тут же он подумал: «Ведь завтра утром в этот номер придет секундант!»
Он постучал в дверь.
— Войдите!
На широченной деревянной кровати в нижней рубашке лежал офицер, судя по погонам кителя, брошенного на стул, — капитан. Окно, завешенное марлей, было распахнуто. Свет звезд мешался со светом маленьких фонариков под крышами китайских лавок.
— Извините меня за вторжение, капитан. Я попал в глупую историю…
Он рассказал о том, что произошло между ним и Тальгреном.
Волосы у капитана были подстрижены ежиком, лицо сухое, с тонким носом. Глаза из-под очков смотрели умно и весело.
— Бретёр! Старозаветные замашки. Русский офицер любит карты, вино и драки. Вот что я вам предлагаю: переночуйте у меня. Добудем тюфяк, а то ложитесь рядом. Никаких затруднений: на этой постели можно спать вчетвером вдоль и поперек.
Капитан встал. При небольшом росте он был хорошо сложен и, по-видимому, немалой физической силы.
— Капитан Неведомский, артиллерист. Командую батареей в корпусе Штакельберга.
Из ложкинского номера донеслись крики. Либо веселье достигло там своего предела, либо началась ссора.
