— Я буду в Омуэне самое позднее через пятнадцать минут, — заверил он.
Назвать начальника полиции Хьелля Руара Стуракера крупным явилось бы сильным преуменьшением. Он ходил пригибаясь даже и в тех случаях, когда поблизости не было ни единого объекта, расположенного на высоте человеческой головы, как, например, на парковке перед бензоколонкой. Это наверняка явилось результатом несчетного числа столкновений с притолоками и потолочными балками, угадал Викен. Ладонь, протянутая полицейским для рукопожатия, размером была со сковороду.
— Хозяин этой бензоколонки — Рогер Охейм, как раз тот человек, которого мы ищем, — сообщил он.
Викен коротко кивнул — это ему уже было известно.
— Это нам не поможет: его же здесь нет.
Начальник местной полиции все же предложил выпить по чашечке кофе с рогаликом у стойки в торговом зале. Викен не хотел попусту терять время, потому, насколько мог вежливо, отказался от этого предложения, хотя Йенсен, по всей видимости, уже предвкушала трапезу. «Ничего, ей не вредно и поголодать», — позлорадствовал он, снова садясь за руль.
Пока он разогревал мотор, из павильона бензоколонки показался длинный и тощий как жердь тип, с почти наголо остриженной головой, в заляпанном машинным маслом комбинезоне. Он подложил газет в штатив, стоявший перед дверью.
— Если хотите стать настоящим мачо, спросите совета вон у того типа, — показала на него Нина.
Викен покосился на нее. Он и так считал себя вполне даже мачо.
— Ты его знаешь, что ли?
Она рассказала о своем первом визите в эти места, что, мол, этот молодец, торчавший за прилавком бензоколонки, показался ей совершенно чокнутым: нахамил ей, совершенно ему незнакомой женщине. Викен выслушал ее вполуха.
Когда они во второй раз свернули с шоссе там, где стоял указатель на Охейм, Викен пристроился почти вплотную за «вольво» начальника местной полиции. Близились выходные, и народу у них тут наверняка не хватало, но Стуракер, казалось, был совсем не против прокатиться, да еще и прихватил с собой инспектора. Не каждый день, должно быть, у них появлялась возможность поспособствовать раскрытию убийства.
Они свернули на первый же поворот налево. Этого начальник полиции ему не говорил, проворчал Викен. Вот поэтому-то они тогда и забрались так далеко в лес. Из-за такой халатности они зря потеряли целый час. Он выругался и стукнул кулаком по баранке. И тут у него зазвонил мобильник. Он сунул наушник в ухо. Женщина на другом конце провода представилась, но сильный австралийский акцент и сам по себе служил хорошей характеристикой. Люди, незнакомые с Дженнифер Плотерюд, часто принимали ее за американку, что она всякий раз с возмущением опровергала.
— Мы нашли крайне мало следов биологического материала на Сесилии Давидсен, — сообщила судебный медик. — А те, что нашли, похоже, оставлены либо ею самой, либо ее ближайшими родственниками.
— Иными словами, перед нами преступник, который знает, что делает, — прокомментировал Викен.
— Зато мы нашли кое-что другое — пыль и мельчайшие частицы штукатурки у нее под ногтями и на одежде. В высшей степени вероятно, что это штукатурка того же типа, что мы выявили и на первой жертве, Хильде Паульсен. Мы выяснили состав смеси, которой в последние шестьдесят — семьдесят лет пользуются редко, — с высоким содержанием извести и добавлением глины. Если бы речь шла об одной жертве, мы могли бы подумать, что это случайность. Но мы обнаружили ее на обеих жертвах.
— Это хорошо, — вставил Викен. — А что со следами когтей?
— Мы получили ответ от нашего коллеги из Эдмонтона в Канаде. Они сравнили присланные нами фото с материалами, которые имеются у них, в частности с фото других людей, пострадавших от нападения медведя. Они полагают, что в нашем случае имеет место то же самое.
Викен едва успел объехать глубокую яму на дороге.
— Как вы считаете, не могли бы такие повреждения быть нанесены когтями, срезанными с чучела медведя? — спросил он. — В таком случае это одна из особенностей почерка убийцы или, если хотите, его послание нам. На ваш взгляд, возможно такое?
— Отрезанные медвежьи лапы? Ладно, постараюсь разобраться в этом. Не потому, что я верю, будто мертвый медведь может кого-нибудь ободрать. Во всяком случае, не так ужасно.
Викен передал Нине информацию, поступившую от патологоанатомов.
— Выходит, мы были правы! — воодушевилась она. — Жертвы привезены туда, где мы их нашли, и выброшены там. Вероятно, обеих женщин убили в подвале.
— В подвале дома, построенного до войны, — заметил Викен, — или в лесной избушке. Этот подвал должен находиться в месте, где можно прятать человека изо дня в день и никто этого не заметит.
Наконец они из густого леса выбрались на опушку. Повернув еще раз, подъехали к хутору. На участке стояли жилой дом, внушительных размеров сарай и еще одно строеньице, поменьше. Перед сарайчиком был припаркован белый «мерседес», а рядом стоял трактор с прицепом, доверху забитым огромными пластиковыми канистрами. Позади гаража виднелся еще один автомобиль, тоже «мерседес», но более раннего выпуска и без номерных знаков. Над трубой жилого дома вился дымок.
Полицейские выбрались из машин и направились к дому.
— Я тут еще разок попробовал дозвониться, — сообщил Стуракер. — Рогер Охейм, он тот еще мужик, на звонки отвечает, только когда захочет.
— Я его понимаю, сам бы предпочел иметь возможность так же поступать, — отозвался Викен.
Женщине, которая открыла им, наверняка уже перевалило за восемьдесят. Седые волосы были коротко пострижены и, очевидно, недавно завиты, придавая ей сходство со старым грустным пуделем. Но одета она была в спортивный костюм и кроссовки и выглядела бодрой для своего возраста. Начальник полиции Стуракер представился и представил коллег, на что она отвечала, что уж начальника-то полиции она и так знает, покосившись подозрительно на всех остальных.
— Мы приехали переговорить с Рогером Охеймом, — пояснил Стуракер. — Он ведь ваш сын, если я не ошибаюсь? Дома он?
— Я это… — прохрипела старуха. — Подождите тут, а я пойду узнаю.
Она ушла в дом, закрыв за собой дверь.
— Странно, — заметил Викен, — если живешь в таком месте, как это, трудно не знать, кто дома, а кого нет.
Пока старуха не вернулась, он успел пересечь двор, подойти к сараю и вернуться назад.
— А вы по какому делу-то? — спросила старуха хмуро, но начальник полиции, похоже, был столь же добродушен, сколь и огромен.
Не повышая голоса, он сказал:
— А вы приведите его сюда, сыночка-то своего, уж мы ему расскажем, по какому делу. Или, может, вы нам и войти позволите?
Бабка неохотно впустила их в дом.
По лестнице со второго этажа спускался загорелый мужчина лет пятидесяти с лишним, в спортивных штанах и с обширной лысиной. На мужике была футболка, и видно было, что он немало железа покачал в своей жизни.
— Елки зеленые, гости пожаловали! — процедил мужчина.
Стуракер расплылся в добродушной улыбке:
— Не думаю, что мне стоит представляться, Охейм, а это мои коллеги из полиции Осло.
— Надо же, какая честь!
— Я не собираюсь ходить вокруг да около, — заявил начальник полиции. — Пару лет назад тебя судили за то, что ты подстрелил рысь. И еще тебя судили за то, что ты накинулся на мужика с «розочкой».
