Ингрид Брудал крепко сжала его запястье, и он испугался, что она не совладает с собой. Она открыла сумочку, отыскала носовой платок, прижала его к носу.
В кармане его пиджака завибрировал мобильник.
— Я могу зайти к вам как-нибудь на днях, — сказал он. — Тогда мы сможем еще поговорить об этом. Если вы захотите.
Не поднимая глаз, она ответила:
— Хорошо, что есть такие люди, как вы. Наверное, благодаря этому когда-нибудь жизнь сможет продолжиться.
Бия свернулась клубочком на заднем сиденье такси, пристроив голову к нему на грудь. Он приобнял ее, поцеловал в лоб. От ее волос пахло розами и дымом. Он погладил ее по щеке, обвел пальцем очертания губ. Она обхватила его палец губами и слегка прикусила.
— Вы очень устали, доктор Гленне, собственно говоря? — спросила она и, расстегнув пару пуговиц на его рубашке, осторожно коснулась рукой его груди.
— Я уже сплю.
Ее рука скользнула вниз по животу и дальше, под ремень брюк.
— Упс! Это явно не всех твоих членов касается.
— Нет, — вынужден был он признать, — некоторые из них встают и ложатся по своему усмотрению, каким бы строгим я с ними ни был.
— За такое непослушание надо наказывать, — мурлыкнула она.
Дома Аксель разделся и с бокалом коньяка подсел к маленькому столику в углу спальни. Взял в руку пульт и включил плеер, какой-то из дисков Бии с фортепьянной музыкой уже был вставлен в проигрыватель. Она вернулась из ванной и встала перед ним — в одних только прозрачных стрингах.
— Когда это ты начала подбриваться? — поинтересовался он, все еще сдержанно.
Она капризно вздернула подбородок, и это движение показалось ему провокационным. Он тут же вскочил, схватил ее и затащил в постель. Когда-то они купили наручники, давно уже не пользовались ими, и он не мог вспомнить, куда их засунул. Вместо них он сдернул с вешалки шелковый галстук и затянул вокруг ее запястий, а другой конец привязал к спинке кровати. Когда он рывком раздвинул ей ноги, она извернулась и укусила его в плечо.
— Здоровый бык какой! — прошипела она.
Он ощупью пробирается по какому-то коридору, освещаемому маленькими голубыми лампочками в полу. На одной из табличек написано: «Виктор». Дверь открывается. Внутри комната для допросов. Там сидит инспектор полиции, но его зовут не Виктором.
«Мы ждали тебя, Бреде».
Он открывает рот, чтобы возразить: они должны прекратить называть его Бреде, он не желает больше этого терпеть! Инспектор грубо хватает его за руку, тащит в другое помещение, в большой зал, с экраном во всю стену.
«Нам удалось заснять его. Мы сумели заснять его благодаря тебе, Бреде».
В первом ряду сидят пять-шесть человек, дальше зал пуст. Один из присутствующих оборачивается, попадает под луч зеленого света — это его мать.
«Я горжусь тобой, Аксель. Горжусь тобой».
Он чувствует облегчение оттого, что она узнала его, и хочет попросить ее объяснить всем эту путаницу с Бреде. «Расскажи им, кто я», — собирается он сказать, но не успевает, потому что его толкают на сиденье.
«Восьмой ряд. И за это скажи спасибо, это было лучшее место из тех, что удалось достать».
Инспектор полиции Виктор пристраивается рядом, плечом к плечу, кладет руку ему на бедро.
«Вот подожди только, и увидишь, Гленне».
Вот теперь он понял, ведь он больше не называет его Бреде.
Виктор оборачивается и щелкает пальцами. В конце зала установлен старый кинопроектор, запускает его Рита. На экране возникают картинки. Предрассветные сумерки. Камера скользит между голыми ветвями деревьев.
«Я не хочу смотреть это!»
Виктор кладет руку ему на плечо, прижимает к себе. Он пробует отодвинуться, но с другой стороны тоже кто-то сидит. От этого пахнет сырым мясом. Ему не удается повернуть голову так, чтобы разглядеть, кто это.
«Мы не отстанем, пока ты не посмотришь всё».
Камера приближается к озерцу. На берегу кто-то стоит, мужчина в белом исподнем и сапогах, на голове котелок. В руке он держит камень. Перед ним лежит нагая женщина, ее черные волосы покачиваются на кромке воды. Вокруг головы расплывается красное пятно. Обзор камере заслоняет ствол дерева.
«Не пропусти, Гленне, — шепчет Виктор ему в ухо. — Не пропусти, щас ты увидишь лицо Медузы».
Камера выезжает из-за дерева, изображение приближается. Стоящий на берегу мужчина оборачивается. Его лицо заполняет весь экран. Злобная ухмылка и смех, которого не слышно.
Главное — не смотреть ей в глаза. Он вырывается и вскакивает, верещит, как животное, пытаясь заглушить голос Виктора: «Что, узнаёшь себя, доктор Гленне, узнаёшь наконец самого себя?»
38
Начальница сектора Агнес Паянен сидела перед развернутой на столе газетой «ВГ», с чашкой кофе в руке. Всю первую полосу занимал один заголовок: «ПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ ЭКОТЕРРОРИСТОВ». Дальше шел рассказ об обыске полицией сарая на хуторе в Оснесском районе области Хедмарк, размазанный на целых три страницы, и подано это было как обнаружение полицией важнейших улик при расследовании так называемых медвежьих убийств. Паянен только что вернулась с совещания у начальника Управления полиции и ведущего криминалиста. Они потребовали от нее разъяснений относительно того, почему информацию о ходе расследования они вынуждены узнавать из газет. Она не нашлась что ответить и почти целый час вынуждена была терпеть разнос. В конце концов ей дали времени до обеда, чтобы представить отчет об этом деле.
Она позвонила Викену и попросила его зайти. Немедленно, хотела бы она сказать, но Викен был из тех, кого приходится просить сделать что-либо, а не приказывать. Об этом господине у каждого было свое мнение, быстро уяснила она для себя, получив назначение в этот сектор. Ей прекрасно удалось с ним сработаться. Поначалу у нее были кое-какие сомнения, в немалой степени и потому, что он ведь тоже претендовал на ту должность, что досталась ей. Но он никогда не пытался открыто противостоять ей или соперничать с ней, напротив, с первого же дня она ощущала его лояльность, а зачастую поддержку. Это заслуживает уважения, казалось ей, когда человек ставит успех общего дела выше личных амбиций. Он безоговорочно считался одним из лучших следователей в их управлении, и даже самые опытные детективы прислушивались к его словам. Он руководил расследованием ряда серийных изнасилований, и практически все они были раскрыты. Под влиянием американских профайлеров — составителей психологических профилей преступников — Викен выработал собственный подход к пониманию психики лиц, совершающих серийные преступления. Он читал лекции, в которых объяснял, каким образом обнаруженные техниками- криминалистами на месте преступления следы и артефакты могут рассказать о внутренней жизни преступника. Паянен находила это весьма интересным, но обнаружила, что, вообще-то, в их конторе особого интереса к тому, чем он занимался, не проявляли. Она же была уверена в том, что дальнейшее развитие методики расследований докажет его правоту, и готова была пойти за него на баррикады. Она не раз видела, насколько удачно и эффективно, до мурашек по коже, Викену удавалось во время допросов
