Он опять так же:
— Очень-быстро-плохо-понял.
— Стоп! Господин Кухинке, надо немного не так. Вот послушайте, как я скажу. «Очень быстро», пауза — считаем: раз, два, а потом говорим: «плохо понял».
— Спасибо. Теперь я знаю.
— Мотор!
— Очень-быстро-раз-два-плохо-понял, — той же скороговоркой произнес он.
Это был первый кадр в жизни Норберта. Дальше он разобрался, что к чему, и никаких сложностей во время съемок не было. Сложность возникла, когда он снялся и должен был уехать.
Вечером заходит: рубашка расстегнута до пупа, волосы дыбом, очки искривлены, одного стекла нет. И спрашивает:
— Георгий, а где эта старая б… Леонов?
— Не знаю.
«Быстро мы его перевоспитали!» — удивился я.
А Норберт достает из кармана бутылку конька, наливает в стакан, выпивает и говорит:
— Тостуемый пьет до дна! (Реплика из фильма.)
Прошло четверть века, как снят фильм, а Норберта в России узнает каждый второй.
ЛЕНОЧКА СУДАКОВА
Леночка Судакова выделялась из всей группы. Она была какая-то особенная — скромная, молчаливая, незаметная и преданная работе до предела.
На «Совсем пропащем» мы с Бубой как-то на рассвете, часов в пять утра, спустили на воду лодку и поплыли к камышам ловить рыбу. Смотрим — там, на берегу, как Аленушка Васнецова, сидит наша Леночка. Оказалось, она ходила в Каховку звонить с переговорного пункта в Москву. Если Леночка сомневалась, что телеграмма вовремя дошла до актера, она могла одна ночью десять километров идти до телефона, чтобы позвонить и проверить.
Меня Леночка знала очень хорошо, пожалуй, лучше, чем я сам. Она всегда знала наперед, какой эпизод я не буду снимать, какой буду переснимать и что вообще выкину при монтаже. И очень многое в моих фильмах получилось благодаря ее необыкновенно тонкому видению и интуиции. Так, она настояла, чтобы Бузыкина сыграл Олег Басилашвили (и это большая удача). И не только. В том же «Осеннем марафоне» мы с Володиным хотели, чтобы дядю Колю играл Леонов.
А Леночка сказала:
— Как скажете, Георгий Николаевич.
— Что тебе не нравится?
— Мне все нравится, только потом вы скажете, что Евгений Павлович должен играть соседа, потому что на дядю Колю его пригласили бы сто режиссеров из ста.
Леонов и сыграл соседа. И за эту роль на фестивале в Венеции получил приз. А фразы «хорошо сидим» и «тостуемый пьет до дна» произнес так, что их до сих пор повторяют.
Я благодарен Богу, что у меня была такая помощница.
НАМНОГО ЛУЧШЕ СТАЛО
Финал фильма придумал художник Леван Шенгелия. У нас заканчивалось на крупном плане Бузыкина.
А Леван предложил:
— Пусть к нему зайдет профессор Хансен и они побегут трусцой.
— Но это уже вечер, а трусцой бегают по утрам, — не согласился я.
— Не имеет никакого значения, — сказал Леван.
И оказался прав. Финал в этом фильме получился замечательный.
Но я с этим пробегом настрадался. Мне каждую ночь снилось, что я сдаю фильм и меня спрашивают:
— И куда бегут ваши герои?
— Никуда. Просто так, для здоровья.
— Нет, Георгий Николаевич, они в Швецию бегут, это всем понятно.
Снимали мы на шоссе, которое вело к Финскому заливу, а за ним (если его переплыть) была Швеция.
К концу монтажа этот сон начал сниться мне каждую ночь. Перед сном я настраивал себя: горные ручьи, камушки, шевелится мох, Но только засыпал — оказывался в Госкино и меня спрашивали:
— Куда бегут ваши герои, товарищ Данелия?
Перед тем как везти фильм в Госкино, сдаю картину Сизову. Когда фильм кончился, он сказал:
— Неплохо. Но надо подумать о финале.
