— С Маковеем, конечно, будет удобней.
— А то! Он мне всем обязан, так что, как бобик на поводке плясать станет.
— Да! Пока случай куснуть не представится.
— Зубы обломает. Да и не о себе одном я думал. Главное — о твоей пользе.
Коломнин как раз пил сок. На этот раз он подавился всерьез, так что Ознобихин озабоченно застучал кулаком по его спине.
— Я без шуток. Ну что тебе эта должностенка? Пара тысяч баксов и куча проблем? Ты же классный спец, Серега. И юрист, и экономист, каких мало. Вот и реализуйся на серьезных проектах. Хоть заработаешь.
— Похоже, ты уже в курсе, чем я теперь заниматься буду?
— Смешно бы было, — Коля придвинул блюдо с овощным салатом, с хрустом запустил зубы в лист капусты. — Мне еще с вечера Хачатрян позвонил. Вроде как посоветоваться. Опомнился, засранец! Я их, сволочей, всегда учил: хочешь наварить? Имеешь право. Но — не зарывайся. Или потеряешь все. Кстати, ты меня крепенько удивил, что согласился «Нафту» вытаскивать. Там ведь, похоже, беспросвет. Не из-за Ларисы? Или — есть шанс чего-нибудь замутить? Не зря ж тебе Дашевский чуть ли не лицензию на убийство выдал. Во всяком случае, буду рад, если тебе удастся. Я, кстати, Дашевскому насчет этой смехотворной твоей премии высказался. Так что — помни, кому обязан котрактом. И — цени.
— Я тебя еще больше ценить буду, если ты мне расскажешь, когда Гилялов собирался выкупить «Хорнисс холдинг» вместе с акциями «Руссойла» и почему до сих пор не выкупил?
Некоторое, очень короткое время раздавалось лишь хрумканье капусты в крепких зубах.
— Так вот с какой стороны ты решил деньжат для «Нафты» отгрузить, — сообразил Ознобихин. — Мудро. Но не актуально.
— Что значат сии слова? — в разговорах с Ознобихиным Коломнин, подражая ему, как-то непроизвольно переходил на несколько витиеватый тон.
— Значат они, что у нас с Гиляловым существует соглашение: пока он не выкупит акции, мы ими не голосуем.
«Вот почему решения „Руссойла“ штамповались из года в год», — понял Коломнин.
— А когда все-таки должен был выкупить?
— В течение года, — неохотно припомнил Коля. — Но — там у него с деньгами не заладилось. Так что попросил об отсрочке. Понимаешь, мы как раз планировали, что он перекупит у банка компанию на накопившиеся дивиденды.
Коломнин присвистнул.
— Я не ослышался, Коля? То есть банк за свои деньги выкупил акции, держит их на балансе, несет потери. И все это для того, чтобы Гилялов мог забрать их задарма?
— Не просто Гилялов, а стратегический партнер! — рассердился Ознобихин. — Вижу, Серега, мы по- прежнему не понимаем друг друга. Генеральная нефтяная компания, к твоему сведению, ежемесячно поставляет на Запад нефтепродукты именно через «Руссойл» и, конечно, заинтересована в полном контроле над ним. Я понимаю, что у тебя ответственность за возврат долга «Нафты», но тут и сравнивать смешно: какое-то месторожденьице в глуши Сибири и — стратегический партнер, на которого банк собирается сделать ставку. Дашевский знает?
— Да. Можешь ли ты мне передать соответствующий договор, по которому банк обязуется перед Гиляловым держать эти акции на балансе, не получая дивидентов?
Ознобихин даже не счел нужным отреагировать: ответ был очевиден.
— Тогда не обессудь, дивиденды пойдут банку и — в дальнейшем на перекредитование «Нафты».
— И это справедливо?
— Безусловно. Кстати, Гилялову ничто не мешает выкупить наконец свои злосчастные акции, избавив от них банк. Вот это будет справедливо. Но теперь уже после распределения дивидендов. Будь?
Коломнин поднялся.
— Будь, — запоздало отреагировал Ознобихин.
Таким тоном, должно быть, объявляют об открытии военных действий.
Вернувшись в свой освобожденный от нашествия и даже свежепомытый кабинет, Коломнин набрал мобильный телефон Янко. При первых звуках приветствия радушный басок Янко резко, со значением посуровел:
— Чем могу?
Впрочем, услышав, что речь идет о передаче в ведение Коломнина компании «Хорнисс холдинг», Андрей тут же и помягчел.
— Какие проблемы? Наоборот, низко поклонюсь. Лишнюю головную боль снимете. А то, если между нами, оброс этими «левыми» «дочками», как ракушками. В центральном офисе насоздавали офшоров, и — лишь бы на кого ни попадя свалить. А о том не думают, что меня швейцарские налоговики ежегодно пристально проверяют. Так что — забирайте. И еще бутылка коньяка с меня. Ты ведь Бурлюка видел — с ним общаться, жизнь укорачивать. Как быстро надо переоформить?
— Не позднее чем за неделю.
— Так резво не получится. Существует процедура. Должен быть составлен протокол, по которому «Авангард финанс» переуступает свои права на «Хорнисс холдинг» гражданину России Коломнину. Протокол этот передается кипрскому адвокату, который ведет компанию, а он легилизует его в своем Центробанке. И только после этого новому владельцу выдается сертификат. Из практики это занимает где-то месяц. При желании можно и ускорить. Адвокатша примет даже факсовые копии. Она у нас прикормленная. Но, увы, вчера на две недели ушла в отпуск. Так что так быстро не выйдет.
— Что же делать? Я обязательно должен этими акциями проголосовать на собрании «Руссойла».
— Так бы и говорил. Это как раз проще простого. Выпишем на тебя доверенность на участие в собрании и — все дела. Завтра же дьячелом вышлю.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Коломнин. Дверь кабинета приоткрылась, и в нее протиснулась удрученная физиономия Лавренцова. Не прекращая разговор, Коломнин сделал приглашающий жест. — Еще вопрос, как там мой сын трудится?
— Димка-то? Пока выводы рано делать. Но — быстро схватывает. Так что все ништяк.
Поскольку быстро схватывающим в памяти Коломнина теперь навсегда врезался Пашенька Маковей, подобная похвала сыну несколько его обескуражила.
Насторожил и последний вопрос Янко, согласовано ли решение Дашевского с Ознобихиным. Услышав, что нет, но Николай Витальевич поставлен в известность, Янко как-то засуетился и быстренько оборвал разговор, сославшись на занятость.
Занятость его Коломнин расшифровал просто: должно быть, с соседнего телефона он уже начал набирать номер Ознобихина.
— Что мучает? — положив трубку, поинтересовался Коломнин у мнущегося Лавренцова.
Тот сокрушенно вздохнул:
— Подставил я тебя, Серега. Как последний подлец.
— Давай только без самоуничижения. Запил опять, что ли?
— Да не, ты чего? — возмутился Лавренцов. — Я уж месяца два в завязке. Так как-то наслоилось: дома ремонт. Сыну надо было помочь пробить лицензию на нотариуса. Сплошной крутеж. А тут Пашка этот: давайте, мол, бумаги, сам сделаю.
— Ты и отдал с легким сердцем?
— Так зам ведь твой. Кто ж мог подумать? Вот скажи, ты бы подумал?
— Пожалуй, нет.
— То-то что, — Лавренцов заметно приободрился. — Мужики вокруг на меня наезжают. А ведь с какой стороны ни глянь, вроде виноват. А вроде и не виноват.
— Тяжелое у тебя положение, — посочувствовал Коломнин.
— А то. Думаешь, легко? На старости лет чуть ли не в предательстве заподозрили.
В интонации его, делавшейся все требовательнее, сквозило почти неприкрытое: из-за ваших разборок ни за что страдаю.
