дружно гибнут под какой-нибудь лавиной. В стресс коллективно впадают. Внезапный ужас и — парализованы. Особенность женского организма. И опыт тут не помощник.
— Только ли женского? — Коломнин некстати вспомнил панику, охватившую его в дебрях томильской тайги. Спохватился. — И вообще, к чему ты это?
— Думаю, понял. Лариса успехами наколота. На подъеме. К тому же свекр за плечами был. Ты опять же подпирал. Потому все получалось. А тут беда. Кусок-то куда как лакомый. При жизни Фархадова едва удерживались, чтоб стаей не кинуться. А теперь что удержит? Волчары-то не вам чета. Вот тут Лара и запаникует, если уже не запаниковала. А что сделать сможет? Акции-то на покойном Фархадове. Даже если он завещание оставил на внучку, так это минимум полгода, чтоб в наследство вступить. И ты думаешь, за это время компанию не вывернут маткой наружу? Вместе с твоей, извини, благоверной. А тебе самому это надо? Ты что, крутой нефтярь?
Коломнин слушал, догадываясь, к чему ведет витиеватый монолог Ознобихин.
— То-то что нет. Я ведь, Серега, думаю собственный инвестиционный банк задробить. Давно эту идею вынашиваю. Вот и хочу тебе предложить в совладельцы. Скинемся капитальцами, ты станешь вицепрезидентом, то есть своим делом займешься. Ларису подтянем.
— Чего там мелочиться? Предлагаю сразу бэнк оф Нью-Йорк прикупить. С моим десятком тысяч долларов наверняка хватит.
— Насчет бэнка пока рановато, а на свой банчок вполне потянешь. Компанию продадите и — потянешь.
— Компанию?
— А то? Задаром, что ли, отдавать? Тут, наоборот, важно не продешевить. Четверик подъедет к Ларисе поторговаться еще до похорон. Начнет с пятнадцати-двадцати.
— Миллионов? — глупо уточнил Коломнин.
— Но, — Ознобихин доверительно приблизился. — Знаю точно, что карт-бланш ему Гиляловым дан на все пятьдесят. — Почему именно пятьдесят?
— В это не вникал. Скопили на каких-то бартерных операциях. Есть такая компания «Зэт петролеум». Гиляловская «зарубежка». Так вот через свои каналы проверил информацию: действительно, в Швейцарии у них как раз пятьдесят миллионов отложено. И эти пятьдесят вы из Слав Славыча вынете. А после: гуляй — не хочу. И на банчок хватит. И на вольную беззаботную жизнь для Ларисы.
Он с демонстративной завистью облизнулся. Присмотрелся к затаившемуся Коломнину. И молчание Коломнина ему не понравилось.
— В любом случае, решение должна принять сама Лариса, — ужесточил он голос.
— Само собой. Но сегодня оформим на нее «Хорнисс холдинг». Это мое требование.
— Ладно, подпишу. Куда деваться, раз вляпался? — безучастно согласился Ознобихин. — Но только делаем пока в тайне. И все бумаги оставляем у адвоката до решения Ларисы. Хотя решение и так понятно, — согласится.
— Почему?
— Потому что молодая и неглупая баба. Еще полгода назад о сотне тысяч мечтала, чтоб из-под свекрухиной опеки выбраться. А здесь-то и выбирать нечего. Или изобилие до конца дней, или — сомнительные хлопоты с сумрачным концом.
— Полагаешь, адвокат согласится подождать?
— Куда ей теперь деваться? Тоже подставилась по самое некуда. Раззява греческая!
Коломнин все не мог уснуть. Разговор с Ознобихиным не выходил из головы. И не разговор даже. Цифра. Мистическая, откуда-то сошедшая круглая цифра — «пятьдесят». Что-то очень напоминающая. Что значит «что-то»? Пятьдесят миллионов было выкачено из «Нафты» через «Магнезит». Бывают же совпадения. А если не совпадение?!
Он взлетел над кроватью и принялся набирать телефонный номер. В нетерпении слушал гудки, ухающие за тысячи километров от этого истомленного зноем острова.
— Слушаю, — поднял трубку Богаченков.
— Юра, это Коломнин.
— Сергей Викторович, пытались дозвониться. Горе у нас…
— Я знаю, Юра.
— Тут еще одно. Наши раздолбаи…
— Тоже знаю. Скажи, по «Магнезиту» ничего нового?
— А это все еще важно? Тогда нет.
— Это важно. Потому найди немедленно капитана Суровцева из экономической безопасности. Надо перепроверить, не значится ли в цепочке, по которой уходили «конденсатные» деньги, такая компания — «Зэт петролеум»? И, если найдет, пусть заново «поколет» арестованного — не был ли он связан с кем-то из Генеральной нефтяной компании? Если что-то подтвердится, встречай в аэропорту.
Томильск. Прощание с патриархом
Но в аэропорту Томильска, куда Коломнин добрался в понедельник утром, его встречал не Богаченков, а сам Суровцев. Вид у него был таинствен.
— Ох, и пришлось потрудиться.
— Неужто и впрямь «Зэт петролеум» проходит по документам?
— Да откуда? Там такая цепочка — за год не «пробьешь». Я по-другому сделал: по «низу» запустил в камеру дезу, что вышли на некий «Зэт петролеум». И что думаешь? Сработало. Сам встречи запросил. Все воскресенье, считай, в следственном изоляторе с ним на пару просидел. Так что с тебя дополнительно причитается — за отсидочку в выходной день. Двойной тариф по КЗОТу.
— Если только молоко за вредность.
Получилось это несколько резче, чем следовало. Тем более суетливое мельтешение Суровцева можно было понять, — он удачно выполнил порученное задание и рассчитывал на дополнительное вознаграждение. Просто все мысли Коломнина сейчас были заняты предстоящим тяжелым разговором с Ларисой. Да еще в доме, в котором царит траур.
— Да, да, ваше горе разделяю. Такой человек! — Суровцев, по-своему оценивший реплику, скорбно, хотя несколько запоздало закивал. — И забот теперь, что называется, полон рот. Но — дело есть дело. Потому позволил себе… Информация больно срочная.
— Так что обнаружилось? Директор «Магнезита» напрямую работал с Гиляловым?
— Как раз наоборот, — Суровцев понимающе хихикнул. — Он же почему «колоться» начал? Перетрусил, что и впрямь решат, будто он с Гиляловым завязан.
— И что из того? — недопонял Коломнин. — Доказательств-то нет.
— То есть как что? — Суровцев в свою очередь внимательно пригляделся к собеседнику. — Да ты, погляжу, совсем запаренный. Плевал он на доказательства. Ты что думаешь, он нас боится? Да если только слух пройдет, что от него ниточка тянется к верхам, он же не жилец.
— В самом деле?
— А то нет. Потому и раскладку поспешил дать. Как бы застолбить, что его делом было только конденсат отгружать и деньги на промежуточный счет посылать. А оттуда уж совсем другие направляли.
— И он сказал, кто?
— Да с чего бы иначе я здесь второй час околачиваюсь?! На, прочти копию протокола. С отчеркнутого места. Не оторвешься.
Он оказался прав. Потому что первый же абзац поверг Коломнина в шок:
— Не может быть. Этого просто не может быть. Может, врет?
— Все точно. Я подробненько попытал. Говорю же, тут психология. Вот теперь они наши! Со мной машина и пара ребят. Будем брать?
— Окстись, ретивый опер! — охолодил Коломнин. — Нам только не хватало новый ушат грязи на компанию. Да еще в дни траура. Сами, внутри, разберемся. А протокол перепишешь.
Копию протокола он убрал в карман.
— А как же?..У меня теперь, считай, на руках официальный материал. И вообще фальсификация — это, знаешь, какой риск, — расстроенный Суровцев попытался встать на привычную стязю стяжательства.
— Зачтем, — Коломнин заметил, что после совместного с Ларисой визита к Суровцеву незаметно
