— Привет, — равнодушно отозвался он.
— Я не вовремя? — Эбби нервно наматывала телефонный провод вокруг указательного пальца. — Если так, я позвоню позже.
— Нет, все в порядке.
— Я прочитала сегодняшнюю газету и просто хотела поздравить тебя. — Казалось, он не слышал, о чем она говорит. — И я хотела попросить прощения. Вчера я вела себя просто отвратительно. — Пальцы ее онемели, окончательно запутавшись в длинном проводе. — Не знаю, что на меня нашло, но я совсем не хотела тебя обидеть.
— А сегодня тебе снова нужна моя помощь?
— Что? — не сразу поняла Эбби.
— Я говорю, у тебя опять проблемы с «твоим» Стивеном?
— Ну… — Откуда он мог знать об этом?
— Ты звонишь, только когда тебе это нужно. И что же ты хочешь выяснить на этот раз?
— Но я действительно хотела только извиниться! — возмутилась она.
— Как дела с твоим романом?
— Не сказать, чтобы очень…
— Я так и думал.
— Но я звоню тебе совсем не поэтому!
— А почему?
— Я хотела объяснить тебе кое-что.
— Слушаю.
Эбби почувствовала себя полнейшей идиоткой. Что она намеревается сказать ему?
— Мои родители всегда учили меня, что грубости нет оправдания. Но, наверное, ты должен знать… Это поможет тебе понять мое вчерашнее поведение…
— Говори же!
Эбби сделала глубокий выдох и зажмурила глаза.
Что ж, отступать некуда!
— Может, тебе покажется это смешным, но… в моем шкафу до сих пор висит свадебное платье, которое я уже как-то надевала.
7
Эбби не знала, почему из всех объяснений и оправданий ей в голову пришло именно это нелепое признание. В ужасе от содеянного она отбросила от себя вдруг ставшую ненавистной трубку.
И сразу после того как, чуточку собравшись с мыслями, она опустила трубку на рычаг, телефон отчаянно зазвонил. Заткнув уши, она бросилась вон из гостиной и, с силой захлопнув дверь спальни, забилась в самый угол широкой кровати. Сжавшись в комок, проливая в душе горькие слезы, она с тоской считала пронзительные сигналы телефона.
Шестнадцать, семнадцать…
Не верилось, что эта пытка когда-нибудь закончится. Но и гнетущая, липкая тишина, наступившая после, не принесла ей желанного облегчения. Не двигаясь, почти не дыша, она скорчилась на кровати, тупо уставившись в одну точку.
И неизвестно, сколько времени продолжалось бы это оцепенение, если бы не резкий, как удар кнута, звонок во входную дверь.
Только когда даже столь равнодушный ко всему, что не касалось его обеда, Феликс возмущенно замяукал, требуя немедленно прекратить весь этот шум, она нерешительно приблизилась к двери.
— Эбби, открой немедленно! — услышала она не терпящий возражений знакомый голос.
Догадываясь, что Торн в любом случае найдет способ проникнуть в ее квартиру, она нехотя щелкнула дверным замком.
Торн ворвался в комнату, как пожарный, срочно вызванный на тушение огня. Резко остановившись, он с удивлением огляделся по сторонам, словно ожидал увидеть нечто особенное.
— Зачем ты сказала мне о своем свадебном наряде? Что все это значит?
Эбби, так и оставшаяся стоять у входной двери, лишь недоуменно пожала плечами.
— Я просто вспомнила о том, что оно… что его уже однажды надевали.
— Ты замужем?! — с отчаянием выкрикнул он. — Отвечай немедленно!
— Да нет же. — Почему-то она совсем не ожидала от него такого вопроса. А с другой стороны, как же еще мог он отреагировать на ее слова?
— Тогда я ничего не понимаю! Ведь ты сама только что сказала, что его уже надевали!
— Я сама купила это платье, несколько раз примеряла его, даже сделала пару снимков, но, насколько мне известно, ни разу не переступала в нем порога церкви.
Эбби захлопнула наконец входную дверь и устало прислонилась к стене.
— Может, расскажешь мне об этом подробнее, — неожиданно мягко предложил он.
— Слишком больно теребить старые раны. — Она вошла в комнату и сделала несколько неуверенных шагов к Торну, но передумала и остановилась. — И я вообще не понимаю, что толкнуло меня сказать тебе об этом. Но раз уж ты пришел, хочешь кофе? — Не дожидаясь его ответа, Эбби направилась в кухню.
— Как его звали?
— Которого из них? В первый раз это был Джек, потом его сменил Мик, — равнодушно ответила она, протягивая Торну большую керамическую кружку с кофе.
— Так, значит, твое свадебное платье чуть было не пригодилось тебе по крайней мере уже дважды?
— Совершенно верно. — Она и себе налила кофе и прошла в гостиную. Забравшись в кресло с ногами, Эбби молча указала ему на стул. — Видимо, я не умею надолго привлекать к себе внимание мужчин. Если честно, это платье я купила уже после Джека. Тогда я готовилась к нашей с Миком свадьбе. С Джеком мы даже не успели обсудить подобные вопросы, потому… потому что он меня бросил, — почти шепотом, изо всех сил стараясь сдержать вдруг подступившие слезы, закончила она.
— Но зачем же ты хранишь это чертово платье? — недоумевал Торн.
Эбби задумчиво рассматривала орнамент на обоях. Ей бы не хотелось выглядеть в его глазах жалкой и несчастной. Зачем же тогда она рассказывает ему все это?
— Эбби?
— Но оно такое чудесное!
Плотный белый шелк и облака тончайших кружев. Капли жемчуга на рукавах. Открытый, украшенный ручной вышивкой лиф. Бесконечное множество невесомых юбок. Надеть такое платье мечтает любая женщина.
Вместо того чтобы оставить этот роскошный наряд у родителей, она зачем-то привезла его в Нью- Йорк. Наверное, в глубине души надеялась, что Мик когда-нибудь разыщет ее, а может быть, ждала новой встречи…
Или наоборот — держала платье как предупреждение, напоминание о коварстве мужчин!
— Ты любила их? — мягко спросил Торн.
— Мне так показалось, — тихо ответила Эбби, внимательно разглядывая содержимое чашки. — Но… но, если честно, теперь я совсем не уверена в этом.
— Расскажи мне немного о Джеке.
— О Джеке?.. — задумчиво повторила она, уставившись в одну точку. — Я познакомилась с ним на первом курсе колледжа…
Казалось, с того момента прошли века.
— И ты влюбилась, — тихо закончил он.
— Все было так стремительно. Он готовился стать юристом. На всем курсе не было более жизнерадостного, веселого и легкого в общении человека, чем он. Я могла слушать его часами. У него
