окрестных деревень привозили масло, вино, гусей, угрей, лук и голубей, ? и постоянно сыпались жалобы на изменения в доставке, на подгнившую снедь или на задержки. В таких случаях, или когда вдруг протекала какая-нибудь крыша, или загрязнялся источник, или заболевал раб, а лекаря не было под рукой, ? чего они все ждали от нее?! Похоже, им казалось, что у нее полно свободного времени, раз уж она не шьет себе одежду, не проверяет лично все склады и подвалы, не надзирает за стиркой и шитьем, и уж тем более не чистит платяные шкафы. Когда в саду из-за плохого полива начали вянуть апельсиновые и гранатовые деревья, Пагано во всем обвинил ее, и был удивлен, что жена этим не занимается, ? ведь не так уж это и сложно!.. Чуть позже Катерине пришло на ум, что Пагано за всю свою жизнь никогда подолгу не задерживался на одном месте, и если рядом были женщины, он полагал, что подобные вещи происходят сами по себе. Конечно, он был лучшим и самым умелым любовником, о каком только могла мечтать девушка ее возраста, но, похоже, воображение его не простиралось на обыденные вещи. Ей то и дело приходилось о чем-нибудь ему напоминать.
Дориа по-прежнему не думал ни о чем, кроме своего здоровья, когда пришло время возвращаться в Трапезунд, и Катерине порой казалось, что он не слушает, когда она твердит ему о вещах куда более серьезных. Она много размышляла о том, как будет ее мать жить без Николаса, и захочет ли Пагано отправиться в Брюгге, и как она сможет отдавать приказы отцу Годскалку и мейстеру Тоби. Ей хотелось побольше узнать о планах мужа.
Также Катерине не нравилось долгое воздержание, к которому ее поневоле принудило недомогание супруга. В последнюю ночь в монастыре, она ясно высказала свое недовольство и потребовала внимания, ? хотя, естественно, он никак не мог удовлетворить ее в постели. Все же Пагано повиновался, но едва лишь он возбудил Катерину, как тут же вскрикнул от боли и со стоном откатился прочь, а она осталась лежать, чувствуя незатухающий пожар внутри. В гневе она набросилась на него с кулаками, не думая, куда придется удар, и он с криком соскочил с постели, перебрался в кресло и долго сидел, обнимая себя за плечи и ругаясь сквозь зубы. Чуть позже он попросил у нее прощения, но Катерина дулась еще очень долго. По пути назад в Леонкастелло они не обменялись ни единым словом, а дома лекарь-генуэзец уложил Дориа в постель и дал ему снотворное. Тогда Катерина впервые услышала, как он храпит… Хорошо, хоть Виллекин был рад ее видеть!
На следующий день она вышла из дома пораньше. После монастыря было огромным наслаждением надеть чистое платье и вуаль, заплести в волосы цветы и в сопровождении слуг отправиться проведать знакомых в городе. Несколько раз ей пришлось пересказывать историю о том, как Пагано в одиночку отбивался от шайки курдов.
На улице она заметила гвинейца Лоппе, и когда Виллекин залаял, чернокожий обернулся и устремился к Катерине, но, по счастью, она находилась рядом с домом белошвейки, к которой как раз собиралась зайти, и успела ускользнуть прежде, чем он настиг ее. Николас умел располагать к себе людей, и Катерина не сомневалась, что в компании многие жалеют о его гибели.
Но, с другой стороны вряд ли взрослым мужчинам нравилось выполнять приказы подмастерья… Да и для матушки так будет лучше, хотя она наверняка расстроится поначалу. Феликс бы тоже огорчился… Впрочем, Катерина постаралась быстрее отделаться от этой мысли. Жена одного из торговцев пригласила ее на обед, и она согласилась. В общем, день прошел весьма удачно…
Но когда Катерина вернулась в фондако, то сразу поняла, что там что-то не так. На просторном дворе толпились люди, а в стороне стояла группа слуг в венецианских ливреях. В воздухе витало ощущение напряженного ожидания, ? такого не было даже накануне, когда вернулся консул…
На входе в дом Катерина встретила Параскеваса. Он, как всегда, улыбался. Привыкнув ходить за умирающей матушкой кардинала Бессариона, он выучился внешне всегда оставаться любезным и располагающим, хотя за спиной у хозяев наверняка делал все, что ему заблагорассудится. Однако управляющим он был отменным, и к жене и сыну Параскеваса также не было нареканий.
? Его превосходительство просил вас извинить его ненадолго, ? обратился он к хозяйке дома. ? Явился венецианский бальи. Похоже, что караван из Табриза всего в двух или трех днях пути отсюда, и торговцы хотят выслать вперед людей, чтобы разведать его размеры и качество товара. Его превосходительство уже был во дворце.
Это удивило Катерину. Когда вчера Пагано прибыл домой, то поклялся никогда больше не садиться в седло. Еще сильнее ее поразило, когда муж, покончив с делами, с оживленным видом поспешил к ней в малую гостиную.
? Итак, госпожа моя, ? воскликнул он. ? Поприветствуйте вашего раненого супруга, который по- прежнему пользуется почетом в глазах людей! Из уважения к нам обоим император заявил, что не потерпит никакого бунта со стороны слуг твоей матери. Компания Шаретти в Трапезунде теперь принадлежит тебе по праву, и ты можешь поступать с ней, как тебе заблагорассудится, ибо такова воля басилевса.
Катерина задумалась.
? Нам что, придется переезжать к ним?
Дориа засмеялся.
? Неужели ты предпочтешь их крохотный домишко генуэзскому Леонкастелло? Нет, милая. Позже мы назначим своих людей, которые будут вести все дела флорентийцев. Пока же я не хочу лишать крова этих бедняг. Когда придут караваны, мы запрем их ворота снаружи и не выпустим, пока с торговлей не будет покончено. Так приказал император. Иначе выйдет просто нелепо: разные люди с двух сторон будут делать закупки для компании Шаретти. Катерина, только я один должен иметь право дарить тебе рубины! Теперь ты их получишь… Как только верблюды войдут в город, ты получишь все, чего пожелаешь. ? Он обнял ее за плечи. Именно такого взгляда Катерина и ждала от мужа все эти дни! ? Добрые вести уже исцелили меня. Мы отыщем способ, Катеринетта, воздать честь твоим будущим драгоценностям, чтобы они признали свою законную хозяйку.
И все опять стало, как прежде. Она видела перед собой мужчину, который не выносил ни малейшего неудобства и любил побеждать во всех играх. Возможно, до сих пор он сомневался, что император любит его больше, чем служащих Шаретти, но ведь ясно, что это нелепость: они всего лишь слуги на жаловании, а он ? человек благородного происхождения!.. Внезапно Катерина с досадой вспомнила, что в какой-то мере и сам Пагано Дориа был слугой на жаловании… Эту тему она пару раз пыталась обсудить с ним, но без особого успеха. И теперь был хороший повод спросить:
? А что ты должен купить для Саймона?
Вопрос явно ему не понравился, но ответил генуэзец со своей всегдашней улыбкой:
? Он предоставил мне полную свободу действий. Я куплю достаточно, милая, чтобы он получил небольшую прибыль. Это моя обязанность, ведь он полагается на меня. Но по-настоящему разбогатеем только мы с тобой, а не лорд Саймон.
? А он не рассердится?
? Но ведь Николас-то мертв! ? воскликнул ее муж и повелитель. ? Сердечко мое, никто не сочувствует твоей матушке так сильно, как я. Но теперь, когда Николаса нет на свете, лорд Саймон утратит всякий интерес к левантийской торговле. Если он хотя бы покроет затраты на это путешествие, он будет доволен, не сомневайся.
? Ты хочешь сказать, он желал смерти Николаса? ? удивилась Катерина.
Пагано недоуменно распахнул глаза, как он делал порой, когда испытывал неловкость.
? С чего ты так решила? Шотландец считал его слишком дерзким и хотел проучить, испортив ему всю торговлю. Ни на что иное я бы никогда не согласился, даже прежде, чем мы познакомились с тобой. Я никак не повредил Николасу, наоборот, меня ранили, когда я пытался его спасти.
Но Катерина почти не слушала мужа.
? Как-то раз ты спросил меня, хочу ли я вернуться домой. Ты сказал, что мы можем уехать и оставить Николаса в покое. Но как ты мог мне это обещать, если Саймон нанял тебя?
Он потрепал ее по щеке.
? Если бы ты захотела вернуться домой, мы бы уехали. Деньги ? ничто. Их всегда можно заработать, если постараться как следует. Но ты ? моя жена, и должна чувствовать себя счастливой.
? Я уже не уверена, что я твоя жена, ? возразила Катерина, намекая на то, что в противном случае он не бросил бы ее, обезумевшей от страсти, как в прошлый раз. Но муж уже вполне усвоил урок. Не успела она опомниться, как они оказались в постели. На сей раз, если он и стонал, то только от наслаждения. И все
