единственной прядки, и ел он по двадцать фунтов мяса в день. Так говорили слуги…
? Посланец атабега Имеретии, ? дал необходимые пояснения Ансельм Адорне. ? Это в Грузии. Должен также добавить, что посланник из Эфиопии, самозванец он или нет, оказался знатным теологом и астрономом. Маурат из Армении, помимо того, что носит очень высокую шляпу, еще и превосходно играет на нескольких музыкальных инструментах. Разумеется, Алигьери ? это образованный флорентийский купец, который долго жил в Трапезунде. Короче, можно сказать, что все члены этого посольства ? достойнейшие люди, несмотря на то, что у всех у них подозрительно однотипные верительные грамоты латинского образца. Даже мусульманин Узум-Хасан начинает свое послание с пожелания: «Vale in Christo». Тем не менее, его святейшество папа принял их в Риме и изобильно потчевал на банкетах. Герцог Филипп намерен последовать его примеру в Сент-Омере. Затем они направятся к французскому королю, который, как они уповают, должен поддержать идею крестового похода во искупление своих несметных грехов.
Все это он говорил суховато и с насмешкой, несмотря на то, что и отец, и дядя Адорне дважды совершали паломничество в Святую Землю.
? В чем же дело? ? поинтересовался Грегорио. ? Вы думаете, что вся миссия фра Людовико ? фальшива?
Адорне пристально взглянул на собеседника.
? Сам монах свято верит в то, что делает. Он ? властный человек и правит своей паствой, угрожая им адским пламенем. Но он поименовал себя Антиохом вопреки пожеланиям папы. И он очень глуп, если рассчитывает найти сейчас в Европе деньги и солдат. Что же до правителей, отправивших с ним своих посланцев, то я не знаю, чего они ждут и на что надеются. Как я уже заметил, они отнюдь не дикари. Они умнее и образованнее, чем сам фра Людовико. Любопытно, что думает о них Николас? Я слышал, он получил свой контракт во Флоренции…
Из этого никто не делал тайны. Как только Николас прислал письмо с добрыми вестями, Грегорио тут же объявил новость по всему Брюгге. Компания Шаретти будет теперь торговать в Трапезунде! Теперь же ему было приятно поговорить об этом с таким опытным человеком, как Адорне. Конечно, он не собирался вдаваться в подробности, ведь неизвестно, одобрил ли император все условия соглашения. Также не стоило повторять дословно, что Николас говорил по поводу фра Людовико, его спутников и истории с Юлиусом. Грегорио, в частности, должен был, по возможности, отыскать Михаила Алигьери и поговорить с ним. Еще во Флоренции Алигьери и Николас договорились о будущих сделках. Так что, похоже, все складывалось к вящей выгоде компании Шаретти, предвещая ей рост и процветание. Не проходило дня, чтобы Грегорио не задавался вопросом, как идут дела у Николаса, и добился ли он новых успехов.
Тем временем Тильда, занятая своими мыслями, к восторгу детей принялась раскручивать фармук. Грегорио исподволь наблюдал за ней. Слышала ли эта девочка сплетни насчет компании Шаретти? Монна Алессандра, строгая хозяйка, ежедневно посылала своему сыну в Брюгге подробнейшие письма, где сурово осуждала манеры своих гостей. Лоренцо Строцци с наслаждением читал избранные отрывки во всех своих любимых тавернах… Возможно, и Тильда что-то слышала об этом. Впрочем, ничего плохого о Николасе там не говорилось, не считая жалоб на его безответственность.
Усилием воли Грегорио отвлекся от этих мыслей и вернулся к повседневным делам компании Шаретти в Брюгге и к политическим вопросам, имевшим сейчас первостепенное значение. Взять, к примеру, хоть французского короля… Франция всегда союзничала с Генуей. Теперь поговаривали, что старый король при смерти. Он еле дышит, может носить только длинные просторные одежды, и на раздувшихся ногах едва держатся чулки… Он ждал кончины в Меан-сюр-Йевре, в окружении своих шотландских гвардейцев. Едва ли посланцы с Востока смогут продать ему надежду на райское блаженство, ибо короля интересовало сейчас одно: как привлечь на свою сторону дофина Людовика. А дофин, последние пять лет проживавший в изгнании во Фландрии, насмехался над отцом, ежедневно меняя решения. Сейчас он опять принял сторону герцога Филиппа и посылал войска в помощь йоркистам в Англию. Однако в следующий раз он вполне может придти на помощь отцовской кузине, возглавлявшей противоположную партию… Судьба Генуи зависела отчасти и от политики Людовика.
Старший сын Ансельма Адорне обучался сейчас в Париже. Его родич, Проспер Адорне, недавно стал генуэзским дожем, после мятежа, во время которого с башни цитадели скинули прежнего правителя ? ставленника французов. Грегорио с невинным видом осведомился:
? Вы не собираетесь вызвать сына домой?
? Думаете, мне следует это сделать? ? Адорне не спеша поднялся на ноги. ? Пойдемте. Надеюсь, дамы нас извинят, но мне хотелось бы показать вам в кабинете кое-какие скучные бумаги. Нет, я пока не стану писать Яну в Париж. Чуткие уши могут быть очень полезны. Зачем иначе Тильда живет в моем доме?
С улыбкой он прошел к себе в кабинет.
? Я очень обижусь, если вы помешаете мне видеться с ней, ? заметил Грегорио. ? Разумеется, я обещаю не пытаться разузнать о генуэзских делах больше, чем вы сами готовы мне поведать. Однако сейчас я как раз нуждаюсь в вашем совете. Кто такой Пагано Дориа?
Никаких бумаг на столе Адорне не было, зато там стоял поднос с бокалами и вином в изящном расписном кувшине сирийской работы… несомненно, память о паломничествах в Святую Землю. На боку глиняного сосуда серебром поблескивала какая-то надпись.
? Новый генуэзский консул в Трапезунде? ? уточнил Адорне. ? Я так и думал, что вы об этом спросите, и осведомился на его счет у Жака Дориа. Он происходит из младшей ветви семейства, и долгое время жил в Константинополе и на Хиосе, однако, похоже, прежде ему недоставало способностей или склонности подолгу заниматься чем-то одним. Не думаю, что вам с Николасом следует тревожиться на его счет. От этого поста не раз отказывались куда более достойные люди. Как вам известно, император недолюбливает генуэзцев.
? Я так и думал, ? заметил Грегорио. ? Он женат?
? Насколько известно Жаку ? нет. У него, кажется, вообще не имеется близких родственников. Могу ли и я в свою очередь спросить у вас кое о чем?
? Разумеется, ? согласился Грегорио, прихлебывая вино. Интересно, и как он мог надеяться, что этот человек выболтает ему хоть что-то важное?
? Прошу простить за такой вопрос, ? начал тем временем Ансельм Адорне, ? но я все больше тревожусь за Катерину де Шаретти и ее матушку. Мне трудно поверить, что столь юной и незрелой девушке, как Катерина, позволили отправиться во Флоренцию. И зная, сколь сильно дела компании зависят от нее, я также не могу понять, почему ваша хозяйка решилась предпринять такое путешествие. Разумеется, я уважаю ваше молчание, но мне хотелось бы предложить свою помощь, если это необходимо.
Он говорил спокойно и с достоинством, и Грегорио ничего не оставалось, как ответить:
? Я благодарю вас за предложение, но, право, мы ничего ни от кого не скрываем. Возможно, вы лучше поймете наши мотивы, если я напомню вам о втором браке демуазель. Нам показалось разумным удалить Катерину от Николаса и даже от возможных известий о нем.
? Так она не с Николасом? ? удивился Ансельм Адорне.
Такое стряпчему и в голову не могло прийти. Неудивительно, что сей разговор имел место в рабочем кабинете.
? Значит, ходят такие слухи? ? уточнил Грегорио.
? Сожалею, но да, ? подтвердил Адорне. ? Как вам известно, он всегда был юношей, не чуждым плотских утех. Говорят, девочка искренне им восхищалась. Имея корабль, деньги и наследницу, Николас может не пожелать возвращаться домой, покуда жива его супруга. Конечно, демуазель в отчаянии… Но ведь она знает, что с делами в Брюгге вы можете управиться и без нее.
Грегорио готовился к разговору, полному намеков и недосказанностей, ? а в него словно бы выстрелили из пушки.
? Мне легко опровергнуть все эти домыслы, мессер Адорне, ? заявил он. ? Попросите Лоренцо Строцци показать вам письма его матушки из Флоренции. Там нет ни слова насчет Катерины. К тому же… она, конечно, славная девочка, но неужели вы думаете, что ради нее одной Николас согласился бы бросить и жену, и все, чего он добился в Брюгге?
Адорне пожал плечами.
? Я пересказываю вам лишь то, что говорят люди. Разумеется, сам я не думаю, что он предал бы
