пришла, рассматривая в местной церкви фигуру святого Иосифа, почему-то держащего в руке стебель лилии с таким смущенным видом, что во время уроков катехизиса я посмеивалась над его неестественной физиономией.
Я все продолжала покачиваться. «Остров» представлялся мне каким-то первозданным, более таинственным, более колдовским, чем при Тельме. Времени у меня сколько угодно, я как на каникулах: месье возвращается поздно, а домашняя работа уже позади.
Внезапно знакомый шум вырвал меня из приятного оцепенения. Я приподнялась и увидела автомобиль Джесса, остановившийся перед воротами. Открывая их, он весело крикнул: «Хелло, Луиза!»
У меня замерло сердце. Вот уже несколько месяцев он не возвращался так рано. Не предвещает ли этот нежданный приезд начало новой жизни? Могу ли я считать себя выигравшей? С сегодняшнего вечера Джесс снова почувствует тягу к дому, снова привыкнет к нему, и мы вдвоем, он и я, проведем много прекрасных вечеров, о которых я столько мечтала! С глазу на глаз!
— Какой приятный сюрприз, месье!
— Приготовьте нам славный вкусный ужин, Луиза. О'кей?
— О'кей, месье.
Моя радость была такой яркой, такой обжигающей, что я страдала как от острой боли, когда знаешь, что она благотворна, но тем не менее пронизывает тебя резкими уколами с головы до ног.
Он сказал «славный вкусный ужин». ПРИГОТОВЬТЕ НАМ вкусный ужин… О! Джесс, мой дорогой Джесс…
Теперь он заводил машину в сад. Я стояла на дорожке и прыгнула на газон, чтобы освободить проезд. Вот в этот момент я и увидела ее. Она сидела рядом с ним, ее рука лежала на подлокотнике. Выпуклое ветровое стекло, с внешней стороны отражавшее, как зеркало, помешало мне с самого начала заметить ее. Она была очень красива. Несравненно красивее меня, естественно, но и Тельмы! Блондинка! С почти белыми волосами и глубокими голубыми и презрительными глазами…
Когда она вышла из машины, я призналась себе, что такой потрясающей фигуры никогда еще не встречала. Самые дорогие манекенщицы не шли ни в какое сравнение с этой девицей.
Я остолбенела, будто колом вбитая в газон. Джесс улыбался. Он был почти горд собой и, по-видимому, воображал, что преподнес мне приятный сюрприз!
— Подойдите, Луиза…
Я пошла к ним навстречу, стискивая пальцы в кулак до невыносимой боли.
— Здравствуйте, мадам!
Джесс представил нас друг другу по-американски, так как девица не понимала ни звука по-французски. Я сумела сообразить, что ее зовут Дженнифер. Когда Джесс назвал мое имя, она пробормотала «хмм… хмм», как это делается при дублировании фильмов, когда синхронизаторам не удается найти точного эквивалента.
Джесс замер при виде синих качелей. Приехав, он взглянул на них, как бы не видя, как бросают взгляд на привычную, ставшую частью обстановки и потому не замечаемую вещь.
Он был явно недоволен. Должно быть, вспомнил вечера, проведенные в саду в обществе Тельмы. В довершение всего девица прямиком направилась к качелям потрясающей походкой осторожно крадущейся пантеры.
Где Джесс выловил эту золотую рыбку? В штаб-квартире НАТО? Я-то думала, что им привозят из Америки лишь автомобили и консервы!
«Приготовьте нам славный вкусный ужин!»
Теперь я понимаю, в каких случаях прислуга плюет в суп хозяев!
Однако я приготовила им неплохой ужин: запеканку по-лотарингски и «птичьи завитки», а на десерт — шоколадный мусс. Возясь на кухне, я не теряла из виду ни малейшего их движения, ни малейшего жеста. Уверяю вас, их поведение было смехотворным. Девица строила из себя роковую женщину. Она принимала соответствующие позы, гримасничала. Она посчитала бы свое достоинство ущемленным, если бы позволила себе сесть так, чтобы не были видны подвязки чулок, или же закурить сигарету, не прикурив одновременно еще одну для своего партнера.
Одним словом, кино да и только! А чего стоили томные взгляды! Или мяуканье «хмм, хмм» и облизывание мокрым язычком губ, чтобы придать им больше чувственности. Этот вдовец с прекрасным положением, новым «меркури» и золотистой кожей, должно быть, как следует пробудил аппетит Дженнифер. Такое солидное предприятие нельзя было упускать!
Они пожевали, потом вернулись под синий тент на качели, чтобы насладиться сумерками, бледными звездами, легким ветерком и шальными мотыльками. Джесс частыми быстрыми поцелуями чмокал свой трофей в шею. Девица кудахтала от удовольствия.
Их пальцы переплелись. Интересно бы узнать, собирается ли она провести здесь ночь? Было похоже на то. Как бы невзначай я подошла к машине стереть тряпкой пыль и на заднем сиденье увидела маленький кожаный чемоданчик. Так и есть: мадемуазель собиралась залечь здесь, как сказал бы Артур. Меня трясло от злости и ненависти! Мне хотелось закатить скандал, выплеснуть свои чувства, чтобы освободиться от них, чтобы успокоить боль, рвавшую меня на части.
Кузов еще хранил тепло. Я оперлась двумя руками о багажник и с ненавистью смотрела на них через сдвоенную толщу стекол. Затененные, как и в предыдущем автомобиле, они придавали этой парочке потусторонний вид. В общем их жеманничание на качелях выглядело вполне романтически. Никогда еще мое сердце не билось так редко и сильно.
Но что я могла поделать с этим новым счастьем Джесса, которое он завоевывал частыми лихорадочными поцелуями? Что я могла? Кто подскажет мне, как остановить это? Только не добрый боженька. Может быть, Тельма? Если существует другая жизнь, то мадам тоже приходится сейчас несладко, не правда ли? Я напряженно думала о ней, прося помощи и поддержки. И хотите верьте, хотите нет, ответ не заставил себя долго ждать!
Особой сложности это не представляло. Но разве не самые элементарные идеи приводят к самым серьезным последствиям?
Я поднялась в свою комнату. Проигрыватель Тельмы вместе с пластинками, которые я вынула из камина, был спрятан у меня под кроватью. Если вы провели молодые годы в доме Артура, вы никогда ничего не выбросите. Проникшись атмосферой родительского жилища, я не могла потакать американским фантазиям. У меня остался также банный пеньюар моей бывшей хозяйки и начатая (ее последняя!) пачка сигарет. Я поспешно разделась и облачилась в пеньюар, преодолевая смутное отвращение. Подхватив проигрыватель и пластинки, я спустилась в гостиную, заглянув по пути в кухню, чтобы забрать оттуда бутылку виски.
Это было нечто фантастическое. У меня возникло ощущение, что я действительно преобразилась в Тельму. Повторяя ее жесты и позы, я стала лучше понимать ее. Я играла Тельму. Я чувствовала себя американкой, мне нравился алкоголь, мне хотелось растянуться на диване и слушать американскую музыку, пытаясь забыть чужую мне страну, серое предместье и бесконечное ожидание мужчины, которого я разочаровала, не дав ему наследника.
Да, Тельма была рядом со мной этим вечером. Больше того, она была во мне…
Я включила проигрыватель, и колдовской голос Пресли зазвучал в тишине:
Нежная и печальная песня была похожа на церковный гимн. Я прикурила «Кэмел». Сигарета имела приятный чуть сладковатый вкус. Потом налила виски в стакан. Проглотить его оказалось труднее, и я чуть было не потеряла «контакт» с Тельмой, но собралась с силами, и алкоголь хлынул теплым потоком по всему телу.
