— Разрез был довольно высоко. Он будет скрыт даже самой короткой юбкой.
— Шрам навсегда?
— Не обязательно. Все это, я думаю, можно будет удалить на лице, груди, бедре. Есть человек в Осло. Он делает чудеса. Я могу зарезервировать вам здесь место для дополнительных операций и проделать неплохую работу или могу вас рекомендовать Густафсону. Я не обижусь. Он лучший специалист.
— Нет! — проговорила Оливия. — Не надо больше операций, пока.
— Но…
— Я хочу, чтобы шрамы остались.
— В самом деле? Но зачем… нет никакой опасности, я обещаю.
— Я не боюсь. Я просто хочу, чтобы шрамы остались… чтобы они напоминали мне.
— Напоминали вам?
Она улыбнулась, немножко криво и очень холодно.
— Видите ли, есть моменты. Они будут напоминать мне о мужчине, которого я могла когда-то полюбить.
Рейнхардт тяжело посмотрел на свою пациентку, изучая ее. Ее тело хорошо зажило, но… Массированная травма, потеря крови… Может быть, есть такая травма, которую он не смог диагностировать? Может быть, этот ужасный нож из стекла врезался в Оливию Бостон даже глубже, чем он подозревает? Прямо в психику?
Глава десятая
ДДела у «Бифштекса вашего будущего», кажется, шли хорошо. Этого нельзя сказать по внешнему виду, но, по-видимому, так оно и было. Роман проезжал мимо него раз или два за ночь. Он регулярно ездил по этому маршруту между «Домино» и двумя колледжами, где студенты набрасывались на пиццу.
Роман не владел старым «Кольтом», в котором он ездил. По бумагам он принадлежал Джорджио. Джорджио предложил это ему, когда он был вынужден сказать Роману, что тот не может вернуться на старую работу. Сестра Джорджио ни за что не позволила бы уволить или понизить в должности своего парня. А Роман не представлял себя исполняющим приказы человека, который не может отличить соуса от подливы. Также думал и Джорджио.
Были свои преимущества в работе доставщиком пиццы. Почасовая оплата была небольшой, особенно после того, как Оливия стала получать свои двадцать пять процентов, но Роман лгал насчет своих чаевых. Он с ненавистью делал это, чувствуя вину всякий раз, когда докладывал юристу Оливии. Но человеку нужно как-то жить! Ему оплачивали бензин для машины и комнату, и Роман радовался, что «Домино» разрешал своим людям получать скидку. Иногда, когда от заказа отказывались, Ли разрешал обслуживающему персоналу съесть непроданную пиццу. Это также помогало перебиваться.
И, живя в Калумне, Роман был ближе к Оливии.
Он ее видел однажды — всего лишь однажды — через витрину ресторана. Это было после его последней доставки — хорошей доставки, когда он получил на чай два доллара и сорок центов. Роман припарковал машину у ресторана, всего лишь припарковался. И провел много времени в машине у «Бифштекса вашего будущего». Сидя в машине, он испытывал любовь, ненависть и вожделение к ней. И чувствовал себя виноватым по отношению ко всем трем этим женщинам.
Должно быть, это была она, хотя у него не было уверенности. Если это была она, то у нее была другая прическа. Волосы были зачесаны назад, направо, и спадающая темная грива скрывала левую часть головы.
Что было под ними? Какие ужасные шрамы они прятали?
Затем какие-то люди заслонили ему поле зрения. Когда они ушли, ее уже не было. Он поехал домой в отчаянии.
Он навещал Портию дважды в неделю. В среду и субботу. Она всегда выставляла пиццу по-гавайски и две банки диетической «кока-колы». В первый раз, когда он привез заказанную ею пиццу, она попыталась дать ему на чай десятку, а он стоял перед ней полностью ошарашенный.
Это был отвратительный момент.
Портия, должно быть, прочитала все на его лице.
— А как обычно благодарят? — спросила она, пряча счет в кошелек и вынимая пригоршню мелочи.
— Обычно? Нет такого обычая! Иногда — ничего. Если на звонок выходит ребенок, вы знаете, что будет ноль.
— Ноль? Вы имеете в виду, что есть люди, которые вообще не дают чаевых? Какая скупость!
Роман пожал плечами.
— Может быть, и нет. Может быть, стоимость пиццы — это все, что у них есть. Может быть, некоторые люди не понимают, что человек, доставляющий пиццу, живет на чаевые. В «Домино» хорошо. Почасовая оплата включает стоимость бензина, но это не так много. Некоторые люди думают, что нам предоставляют машину, с бензином и со всем прочим, а также зарплату. Откуда они могут знать, как на самом деле?
— О'кей, а в среднем? — спросила Портия. — Какова средняя величина чаевых? Если это я, то это не означает, что вы ничего не должны получить.
— Парни дают обычно двадцать пять центов или меньше. С девочками лучше. Те, которые не считают, что улыбка — это уже много, дают иногда доллар.
— Это в среднем? В целом?
— Трудно сказать. Мне говорят, что я могу взять мелочь с двадцатки, когда счет составляет девятнадцать долларов девяносто девять центов, а также мелочь при счете в четырнадцать долларов. Я думаю, что чаевые должны составлять полтора доллара.
— Тогда вы возьмете полтора доллара? От меня?
— Нет.
— Тогда я больше не буду есть пиццу или буду заказывать ее в «Маленьком Цезаре» или в «Два-4- один». Вы подведете своего хозяина, и это будет также несправедливо по отношению ко мне — мне больше нравится пицца от «Домино».
— О'кей, полтора доллара.
— Когда вы заканчиваете работу?
— Около двух. Но бывает по-разному. В три в пятницу. Почему вы спрашиваете?
— Я подумала, что можем побеседовать. Может быть, вы меня навестите?
— Не думаю. Большое спасибо. Кушайте вашу пиццу, мэм.
Он обращался к ней «мэм» в течение следующих восьми доставок. Затем он снизошел до «Портии», иногда они обменивались несколькими ничего не значащими фразами при условии, что в ресторане не было много работы или ему не приходилось везти пиццу еще по одному адресу.
В конце концов ей удалось заставить его улыбаться своей настоящей улыбкой, а не профессиональной улыбкой «мальчика-с-пиццей».
Когда пришел сентябрь, Портия сказала ему:
— Знаете, она открыла еще одну точку. На «Пяти углах». Там, где находятся общежития университета Калумна.
— Тогда у нее дела в самом деле идут хорошо. — Он не спросил, кто это «она» и что «она» открыла.
— Ваша идея… ваш рецепт. Вам разве совсем не больно?
— Ко мне это не имеет никакого отношения. Наслаждайтесь вашей пиццей, мэм.
Только спустя два посещения она снова смогла заставить его называть ее Портией.
В канун Рождества было много работы. Без четверти четыре Ли сказал:
— Я тебе заплачу сейчас же, Роман. Еще одна доставка, но можем рассчитаться и в понедельник. Я в запарке. Мне еще нужно будет дома собирать велосипед для сына. Я закрываюсь. Я не буду тебя ждать,
