развлечений.
— Это нехорошо. Такой мужчина, как вы… молодой…
— Молодой? Я намного старше вас, Портия.
— На десять или двенадцать лет? Это не такой уж большой разрыв. Когда мне было десять, вам, наверное, было двадцать один. Было, но не сейчас.
Боже! Он только сейчас почувствовал, что она надушилась. Когда девушка душится, когда она без лифчика, а затем начинает говорить тебе, что разница в возрасте не так уже велика, как ты думаешь…
Роман поставил свой стакан и попятился к двери.
— Мне нужно идти, — промямлил он и ушел.
Она нашла его таким же образом в канун Нового года. Последняя доставка. Две пиццы, четыре «кока-колы».
— Вы не позвонили, — обвинила она его.
— Прошла всего неделя.
— Ничего себе причина!
— Извините, я не хотел…
— Доска разложена. Я прочитала книгу, поэтому можно обойтись без объяснений основных правил.
На этот раз на ней, по крайней мере, был лифчик. Неужели она заметила, что он увидел это? Женщины, девушки — она была девушкой, а не женщиной — быстро понимают это. Кажется, что они не следят, но они точно знают, где блуждают глаза мужчины.
— Вы нашли девушку? Между Рождеством и Новым годом?
Роман проворчал:
— Нет.
— Не воспринимайте серьезно мой совет. Вы знаете эту поговорку: «Что с возу упало…»?
— Ваш ход. Вы выбросили пять-три.
— Все еще влюблены? Она не заслуживает этого, Роман, поверьте мне.
— Влюблен? — И затем, противореча собственным словам: — Ее лицо, Портия? Оно плохое?
Портия пожала плечами. Роман был вдвойне рад, что на этот раз на ней был лифчик.
— Не знаю, — ответила она.
— Но вы ее видели? Я знаю, что у вас нет отношений, но вы, должно быть, видели ее.
— Лица я не видела. Не видела ту сторону. Она прячет ее под волосами.
— Знаю. Я видел ее однажды, на расстоянии. Она все время делает так? — Он посмотрел на доску тяжелым невидящим взглядом. — Тогда оно, должно быть, плохое.
— Может быть, и нет. Оливия имела привычку закрываться у себя в комнате, когда у нее в юности выступали прыщи. Можно переменить тему разговора? С вашей стороны не совсем хорошо, когда вы с девушкой, говорить о ее старшей сестре.
— Я думал, мы просто друзья.
— Даже так. Ваш ход.
Немного было сказано в течение трех следующих партий, а затем Портия отбросила волосы назад и спросила:
— Как вы думаете, Роман, я похожа на нее? Немножко?
Роман посмотрел на нее и отвел глаза.
— Может быть. Думаю, что около глаз. У вас другие волосы. Светлее и не такие длинные.
— Да, у меня они естественные.
— Вы хотите сказать?.
— Что она их красит? Конечно! Разве вы могли не разглядеть? Думаю, это означает, что я тогда была права.
— Правы?
— Думая, что вы никогда не спали с ней.
— Но как… О, я понимаю, что вы имеете в виду. Но не знать, что она красит волосы, не означает… Это могло быть в темноте.
— С Оливией? Никогда! Оливия слишком любит себя, чтобы заниматься любовью в темноте.
— Мне нужно дубль-два или четыре-два, — промямлил Роман. — Ну-ка, кубик, выбрось!
— У Оливии также больше здесь, — настаивала Портия, делая вращательные движения у себя перед грудью. — Это важно для некоторых мужчин.
— У вас красив… очень хорошая фигура, Портия. — Ему не хотелось, чтобы она затрагивала тему грудей Оливии. В последний раз, когда он ее видел вблизи, одна из них была… Он почувствовал, что всякий раз, когда он будет видеть груди женщины, в его памяти будет всплывать образ этой жестоко рассеченной плоти.
Портия сказала:
— Не думаю, что вы обратили внимание на мою фигуру, ведь мы «просто друзья».
— Нужно быть слепцом. — Роман усмехнулся. Ему было тяжело, но он усмехнулся. — Вы очень хорошенькая девочка, Портия.
— Я уже не «девочка».
— И уж вряд ли просто «хорошенькая». Можно еще вина?
— Конечно, можно. Наливайте. Может быть, еще чего-нибудь хотите, «друг»?
— Спасибо, я съел много пиццы.
— Может быть, позже? Может быть, ты захочешь чего-нибудь позже? — Она сидела прямо. Даже если под хлопчатобумажной рубашкой у нее и был бюстгальтер, то он должен быть очень тонким.
Роман откашлялся и посмотрел на часы:
— Портия, становится поздно — или даже рано.
— У меня нет занятий — Новый год. Ведь завтра ты, конечно, не работаешь?
— Завтра тяжелый день. Многие ненавидят готовить на Новый год. По телевизору показывают разные парады и футбольные матчи. Мне придется рано начать.
— Но я только стала привыкать к игре. Ты скоро вернешься? Чтобы продолжить уроки? Роман, ты такой замечательный учитель. Брать у тебя уроки — это такое удовольствие. И ты столь многому можешь меня научить.
В оставшиеся дни января она пиццу не заказывала. Портия позвонила Роману в первую неделю февраля. Он согласился — а что еще ему оставалось — приехать к ней в свой следующий выходной, в воскресенье.
— Из еды у нас будет кое-что новенькое, — сказала она. — В области кулинарии мне до тебя далеко, но я все же постараюсь.
— Только не надо ничего особенного, — ответил Роман.
— О'кей — но не бифштекс с жареной картошкой.
— Хорошо.
Когда он приехал, дверь была приоткрыта.
— Заходи! — крикнула она. — Я на кухне. Треска под соусом «Морнэ» и яблоки «Дюшес», а с краю зеленый горошек, о'кей?
— Звучит великолепно. Я готовлю это с пиццей.
— Налей себе вина. Это — «Сотерн». Я буду через минуту. Устраивайся поудобнее.
Конечно же, это было невозможно. Как он мог чувствовать себя удобно, когда предстоял ужин с младшей сестрой Оливии? И не какая-то пицца, а ужин — почти свидание.
Роман выпил стакан вина и налил второй, чтобы пить медленно.
— Тебе помочь? — окликнул он через дверь.
— Будет готово через десять минут. Все приготовлено и дойдет само. А я пока выпью с тобой вина, если у тебя не очень тесно.
— Ха-ха! — Роман палил Портии, взял полистать английский журнал «Квин»… и тогда в комнату вошла Оливия.
Нет! Это была не Оливия. Это была Портия — Портия, выкрасившая волосы в черный цвет и
