пылающие от плохого пойла кишки, а в меркнущем сознании сам собой сложился до абсурда умиротворенный и невыносимо фальшивый стишок:
Упадочный опять допустил поэтическую вольность, слегка погрешив против никому не нужной истины. Его свечу задул не он, а Муза.
68. НАГРАДА
Священник очнулся от долгого-долгого сна.
То был сон о будущем, о том, что предопределено, о том, что случится почти неизбежно. Теперь священнику, отягощенному страшным ЗНАНИЕМ, предстояло вернуться на сорок пять лет назад, к истоку реки, выносящей на последний берег только мусор и обломки цивилизации. Но боль и страх ночных кошмаров слишком быстро растворяются в лучах утреннего света, и опыт, заканчивающийся пробуждением, ничему не учит. Русло реки неизменно. Священник не мог сопротивляться ее мощному течению.
У него был шанс изведать, каково быть куклой-марионеткой, и заранее узнать, на что способно ВЕДОМОЕ существо. А каково быть малой, незначительной частью чужого, непостижимого замысла, инструментом неполноценной любви, причиной пытки и орудием казни?..
Бедняга забыл. Большая Мама отпустила его, исторгла из своих внутренностей – может быть, потому, что исчерпала роли и миссии, предусмотренные конструкцией надоевшей игрушки. Все было стерто, чтобы не перегорели последние «предохранители» в его и без того опаленных страданием мозгах. Он помнил только, что побывал в какой-то первозданной клоаке – возможно, Господнем сортире, – и облегчившийся Господь щелчком сшиб с ладони назойливое насекомое, попутно наделив его обновленной верой и придав ему импульс своего беспредельного могущества.
Как бы там ни было, попу в его нелепой и смешной гордыне казалось, что он похитил частицу Божественного дыхания. Он ощущал потрясающую легкость бытия. В общем, он сделал свой выбор.
Теперь он навеки связал себя с кем-то – сильнее, чем связаны мать и плод, растущий в ее чреве. Этот «кто-то» находился одновременно внутри и снаружи его тела. Священник одолжил ему часть себя (не эта ли часть называлась душой?), а взамен получил все, чего не хватало слабому жалкому человеку.
Всевидящее око.
Карающую руку.
Сердце, окаменевшее от чрезмерной любви.
Но любви никогда не бывает слишком много. Никто никого еще не залюбил до смерти…
Кажется, она сказала: «восемь часов»? Смешно. Он прожил внутри Мамы целую жизнь. Умер – однако не своей смертью. И для него все начиналось снова.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
ПЕРЕВОРОТ
69. ДО СВИДАНИЯ
Всадник, закутанный в черный плащ, покидал город Ин на закате. Вороной конь размеренно дробил копытами подмерзавшую землю. Мутант покачивался в седле, как голова болванчика, – спокойный и холодный, почти мертвец. Он предпочитал двигаться ночью, под покровом темноты, а днем впадал в прострацию и восполнял затраты энергии.
Уезжая, он не оглядывался. Ему была чужда суетливость и неведом мистический страх, охвативший жителей Ина. Таинственный объект, расположенный в двух десятках километров к западу от города, остался вне сферы интересов шестипалого – как и все, что превосходило его понимание. С некоторого момента он уже не оказывал влияния на ход событий. Испорченный механизм медленно разрушался. Черви пожирали изнутри перезрелый плод. Жизнь в проклятой дыре текла своим чередом…
На поверхностный взгляд, мутант ничего не добился. Он потерял время, деньги и репутацию в определенных кругах, но, возможно, приобрел нечто более важное. Кроме того, были посеяны невидимые и неосязаемые семена, которые обязательно прорастут и дадут всходы – через день или спустя несколько лет. Это уже целиком зависело от питательной среды.
Мутант умел ждать. Его личная судьба не имела значения. Он всегда ощущал себя частью вечной и невообразимо могущественной силы.
Ему предстоял долгий опасный путь в дикой зоне, через бесконечную пустыню собственного одиночества. Но ничто не пугало и не тревожило его. Сам он считал, что миссия увенчалась успехом. Он упустил выгодного клиента, однако нашел целый город. Это и был главный приз. Еще одно потенциальное гнездо для КОЛОНИИ – гнездо с только что отложенными «яйцами». Подходящий климат, подходящий рельеф, обилие пищи, энергии и достаточное количество живых инкубаторов. ПОКА еще живых – если поп не перестарается.
Ох уж этот пресловутый священник! Настоящая темная лошадка. Проходная пешка на седьмой горизонтали… Дай ему бог здоровья!
Шестипалый знал, что когда-нибудь вернется к гнезду. И вернется не один.
70. ЗАПАХ
Ферзь как следует развлекся с пышнотелой и очаровательно застенчивой Глашкой, кожа которой обладала замечательным свойством светиться в сумерках, позволил наложнице сегодня остаться рядом с собой и погрузился в спокойный сон.
Глашке он доверял безгранично, считая девку слишком тупой, чтобы та могла предать. Кроме того, она была его дочерью. Скорее всего. В своих владениях Ферзь являлся главным осеменителем, и с его потомством вышла изрядная путаница. Все дворовые бабы мечтали забеременеть и родить ребеночка от шефа. При этом желаемое нередко выдавалось за действительное.
В тот вечер помещик чувствовал себя превосходно. Его уверенности в своих силах не могла поколебать ссора с Начальником города Ина, этим мальчишкой, много о себе возомнившим. В поместье дела шли неплохо, а с Заблудой-младшим он уж как-нибудь разберется.
