Теперь у меня есть для этого вполне уважительная причина: мой Волков втюрился в какую-то бабу, и вполне естественно, что меня это раздражает. Собственно, так оно и есть. И выдумывать ничего не надо».
Глава 24
Майор ФСБ Николай Сергеевич Иевлев переживал гибель знаменитого вора в законе Дрозда как личное горе. Без малого два года потратил майор на этого авторитета. Дрозд сделался для него почти родным. В сейфе у майора было достаточно материалов, чтобы подвести известного авторитета под вышак. Но об этом, кроме Иевлева, не знал никто. Николай собирал материалы на Дрозда осторожно и незаметно.
Два года назад Дрозд заказал родного брата майора, молодого преуспевающего коммерсанта Антона Иевлева. Повод для заказа был пустяковым: просто пересеклись взаимные интересы, и авторитет не счел нужным договариваться с бизнесменом. Ему было проще оплатить киллера, который легко и чисто шлепнул Антона в подъезде.
Дрозда считали неуловимым. Он всегда садился по мелким статьям, и все его «ходки» кончались досрочными освобождениями. Никто не сомневался, что по знаменитому вору в законе давно плачет вышак, но доказательств никогда не хватало. Их не могло хватить, ибо везде – в прокуратуре, в ФСБ, в МВД и даже в Государственной думе – были у Дрозда свои люди. Майор Иевлев прекрасно понимал это, а потому копал под авторитета очень тихо и осторожно.
Заслуженный вышак уже явственно замаячил на горизонте, но тут Дрозда прикончили отчаянные отморозки в подмосковном ресторане «Витязь». Майору Иевлеву было вовсе не все равно, каким образом примет положенную пулю авторитет Дрозд. Врожденное чувство справедливости требовало, чтобы пуля эта была законной, государственной, заверенной приговором суда, а не бандитскими разборками.
Когда Иевлев узнал, что дело о перестрелке в «Витязе» вел отдел, руководимый полковником МВД Сергеем Кротовым, сердце его вздрогнуло и затрепетало. Разумеется, опер Михаил Сичкин вовсе не горел желанием поделиться с майором ФСБ материалами дела об убийстве Азарова. Он сказал ровно столько, сколько должен был сказать по законам межведомственных отношений. Ни словом больше. Но этого было вполне достаточно.
Иевлев и раньше догадывался, что перестрелка не была обычной разборкой. Был у нее вполне конкретный заказчик. За безвременной кончиной Дрозда и нескольких его людей стояла чья-то сильная рука. А теперь, когда в коляску маленькой дочери полковника Кротова подложили взрывное устройство с дистанционным управлением, у Иевлева отпали последние сомнения в том, что Дрозда убрали по указанию сверху, а вовсе не в пылу случайной разборки.
Кто-то давал понять полковнику Кротову и его людям, что не стоит глубоко копать. Этот кто-то действовал грубо и убедительно. Вероятно, Кротова уже предупреждали. Но он не внял предупреждениям и уехал в Лондон. Его предупредили еще раз, не словами, а действием. Вероятно, расчет строился на том, что жена моментально позвонит в Лондон, перепуганный полковник прервет командировку и, примчавшись в Москву, сделает все необходимое, чтобы дело о перестрелке и об убийстве певца Азарова зашло в тупик.
Иевлев был убежден, что вовсе не случайно коляска взорвалась до того, как в ней оказался ребенок. Жену полковника хотели не убить, а только сильно напугать. Однако странная женщина Елена Николаевна Полянская, хоть и испугалась, но мужу сообщать о взрыве не стала, решила поберечь его нервы. Возможно, ее попытаются напугать еще раз. И те, кто это сделает, весьма интересовали майора Иевлева.
Он решил, что в Тюменской области Полянская должна находиться под постоянным, пристальным наблюдением. Вполне возможно, что во второй раз ее напугают именно там, а не в Москве. Хотя оттуда значительно трудней позвонить в Лондон…
Было пятнадцать минут третьего ночи. Майкл забыл открыть задвижку, и Лене пришлось долго трезвонить в дверь, чтобы разбудить его. Ольга стояла рядом и уговаривала поехать ночевать к ней.
– Лучше ты у меня останься, – сказала Лена, услышав наконец шаги Майкла за дверью, – у тебя ведь нет сил опять садиться за руль.
– Новая зубная щетка найдется? – спросила Ольга.
– Найдется, – кивнула Лена – и халат, и тапочки, все найдется.
– Ладно, уговорила.
Майкл стоял на пороге в трусах и футболке. Он по-детски тер глаза и зевал во весь рот.
– Кто-то пытался открыть дверь, – сообщил он таинственно и серьезно, – я пригрозил, что вызову полицию.
– Мнительный вы человек, Майкл, – покачала головой Ольга, выслушав его рассказ до конца, – насмотрелись по телевизору о разгуле преступности в России, и теперь вам везде мерещатся бандиты. Может, кто-то дверью ошибся?
– Значит, ты видел, как из подъезда вышла высокая женщина в темном пальто? – уточнила Лена.
– Да, двор освещен достаточно ярко, – кивнул Майкл, – но вполне возможно, эта женщина просто так выходила из подъезда. То есть вовсе не она пыталась открыть дверь.
И тут раздался телефонный звонок.
– Да, – вспомнил Майкл, – тебе постоянно звонил какой-то мужчина, но он не говорит по-английски. Я только понял, что он просит Лену.
– Я слушаю, – устало произнесла Лена, взяв трубку.
– Прости, я соскучился, – услышала она тихий голос, который тут же узнала, хотя никогда прежде не говорила по телефону с этим человеком.
– Веня, уже очень поздно.
– Я знаю. Но я не могу уснуть, не поговорив с тобой хоть немного. Скажи, то, что было сегодня утром, мне не померещилось?
– Нет, Веня, тебе не померещилось, – прижав трубку к уху плечом, Лена сняла сапоги, достала тапочки из стенного шкафа для Ольги и для себя.
– У тебя усталый голос, – сказал Волков, – я не спрашиваю тебя, где ты была так поздно. Я правильно делаю?
– Да, Веня. Ты делаешь правильно, – эхом отозвалась Лена.
Майкл между тем отправился спать. Ольга закрылась в ванной. Лена с телефоном прошла в кухню и, усевшись с ногами на кухонный диванчик, закурила.
– Я люблю тебя, – тихо говорила трубка, – я не могу без тебя жить. Я никому никогда не говорил таких слов и ничего подобного в жизни не чувствовал.
– А где сейчас твоя жена? – спросила Лена.
– Не знаю. Почему ты спрашиваешь?
– Ну, вряд ли ей приятно слышать то, что ты сейчас мне говоришь.
– Она не слышит. Ее нет дома.
– А если она узнает? Ей ведь будет очень больно.
– Как и твоему мужу…
– Да, ему тоже будет больно, – механически согласилась Лена.
– Что ты делаешь завтра? Я смогу тебя увидеть?
– Вряд ли. Ко мне приехал профессор из Нью-Йорка. Завтра я буду целый день показывать ему Москву.
– Это он подходил к телефону? – догадался Волков.
– Да.
– Сколько ему лет?
– Шестьдесят два года. Нет, Веня, к Майклу ты можешь меня не ревновать.
– Я тебя ко всему миру ревную, – признался он с тяжелым вздохом. – Знаешь что, давай завтра вместе покажем Москву твоему американскому профессору. На машине ведь удобнее.
Лена задумалась. При Майкле Волков вряд ли решится полезть к ней со своими нежностями. Они ни на секунду не останутся вдвоем. Взрывчатка и пули в этой ситуации тоже исключаются. Или почти исключаются… А главное, может, хоть что-то прояснится наконец?
