– Стой! – Артем спрыгнул с качелей. – Можешь повторить на бис?
– Заснять желаете? – деловито поинтересовался бомж.
– Желаем, – кивнул Артем.
– Для себя или для народа?
– Для народа.
Бомж окинул Артема цепким трезвым взглядом, смачно сплюнул, прищурился и спросил:
– Это ты, что ли, ночами из ящика врешь про всякую попсу, кто с кем трахается? Косолапый твоя фамилия?
Артем был удивлен и польщен, что его узнал какой-то бомж.
– А у тебя что, и телевизор есть?
– Есть, – кивнул бомж.
– А живешь где?
– Где надо, там и живу. Так чего, снимать-то будешь меня?
– Буду.
Артем коллекционировал всякие колоритные уличные сценки, подлавливал забавных персонажей – нищих в подземках, вокзальных проституток, алкашей. Такие «примочки» иногда можно было удачно продать, их любили монтировать в клипы ради «стеба» некоторые рок-группы, да и самому могло пригодиться для какого-нибудь сюжета.
– Полтинник, – сообщил бомж.
Артем, не раздумывая, вытащил из кармана пятидесятитысячную купюру.
– Зелеными, – покачал головой бомж.
– А не жирно? – прищурился Сиволап.
– Нет, – бомж ловко откусил фильтр сигареты, выплюнул, щелкнул одноразовой зажигалкой, – не жирно. Ты мне все равно отвалишь больше.
– Ну ты даешь, бродяга, – присвистнул Артем, – это за что же, интересно?
Бомж поманил пальчиком, репортер наклонился к нему и невольно поморщился от вони.
– Я видел киллера, который замочил чувака у этого подъезда, – прошептал бомж, – совсем близко видел, вот как тебя…
Паша Дубровин стоял рядом с Катей у таксофона. Ему были слышны протяжные гудки в трубке.
– Ну конечно, – пробормотала Катя, – они ведь у тети Нади. Оба. Я забыла…
Она уже собиралась положить трубку, когда услышала мамин голос.
– Маргоша привезла туда Костю, – объяснила мама, – и оставила их вдвоем. Наде уже лучше. А Маргоша поехала к тебе, помогать Жанночке. На поминках будет очень много народу. Я тоже собираюсь к тебе, вот только приберу здесь немного. Ты разве не дома? Ты откуда звонишь?
– Из автомата. Мама, у меня очень срочное дело. Я потом объясню.
– Нет, ну какова Маргоша! Видишь, как проявляются люди в горе? Кто мог ожидать, что эта свистушка…
– Мамуль, у тебя сохранился где-нибудь телефон парикмахерши Эллы? – перебила Катя. – Она работала в «Чародейке» и всех стригла – тебя, тетю Надю. Помнишь? У нее еще дочка была, Света, кажется… Ровесница Глеба.
– Сейчас посмотрю, – растерянно произнесла мама, – а ты…
– Мамуль, потом, все потом, – перебила Катя, – это очень срочно.
– Ладно, ладно, Катенька. Ты только не нервничай. Если бы я помнила фамилию этой Эллы… Какая-то совсем простая фамилия. Сидорова?
– Петрова! – вспомнила Катя. – Посмотри в старой книжке на П.
– Надо же, нашла! – радостно сообщила мама. – Петрова Элла. Тебе домашний?
– Все, какие там есть.
– Я не думаю, что она все еще работает в «Чародейке». И переехать могла, и телефон мог поменяться.
– Неважно. Диктуй.
– Записываешь? – Мама продиктовала два номера, рабочий и домашний.
Катя повторяла цифры вслух, Павел, прислонив блокнот к стеклу таксофона, писал фломастером.
– Все, мамуль, спасибо. Целую.
Паша протянул ей еще один жетон.
– Учти, это последний.
Катя набрала домашний номер парикмахерши Эллы. Было занято. Конечно, мама права. Столько лет прошло. А в «Чародейку» вообще нет смысла звонить… Но можно подъехать. Там кто-то должен помнить Эллу Петрову.
Катя нажала рычаг отбоя, и хитрый автомат сожрал последний жетон.
– Может, ты от меня позвонишь? – предложил Паша. – До моего дома два шага.
– Хорошо, – секунду подумав, кивнула Катя, – ты на машине?
– Пешком. Когда твоя Жанночка позвонила, я решил, что пешком будет быстрее. И оказался здесь минут на двадцать раньше тебя. Она волновалась и так тараторила, что я ничего не сумел понять. Тебя что, правда шантажируют?
– Да, похоже на то.
– Это имеет отношение к убийству твоего мужа?
– Пока не знаю.
Они сели в Катину машину и через пять минут оказались у старого дома на Бронной. Катя первым делом кинулась к телефону. На этот раз были длинные, редкие гудки. Но трубку все-таки взяли. Очень низкий, сиплый женский голос произнес:
– Слушаю.
– Здравствуйте, можно попросить Эллу Петрову?
– Я у телефона.
– Элла, еще раз здравствуйте. Меня зовут Катя Орлова. Вы, возможно, меня помните.
– Помню, – ответила женщина без всяких эмоций.
– Скажите, пожалуйста, как мне найти Свету?
– Откуда я знаю? – сердито буркнула Элла.
– Но она живет с вами? Или у нее другой телефон?
– А где ж ей еще, поганке, жить? Шляется ночами, передо мной не отчитывается.
– То есть она не ночевала дома? – уточнила Катя. – А когда вы ее видели последний раз?
– Век бы ее не видать, мерзавку такую, – последовала матерная брань.
Катя вдруг поняла, что ее собеседница пьяна и толку не добьешься. Однако не сдавалась. Дослушав тираду до конца, она спросила:
– Скажите, а как вообще у нее дела? Чем она занимается?
– На «Динамо» торгует. Слушай, а тебе зачем моя Светка? – Голос собеседницы зазвучал подозрительно и враждебно.
– Она просила помочь ей заработать, – стала сочинять на ходу Катя, – я договорилась в театре, в костюмерной мастерской. У нас сейчас хорошо платят. Мы условились встретиться сегодня, но она не пришла. Мне надо обязательно ее разыскать, очень срочно. В мастерской держат для нее место, а желающих много.
– Хорошо платят, говоришь? А что за работа? – деловито поинтересовалась Элла.
– Работа совсем не сложная. Полтора миллиона в месяц. Плюс почасовая оплата за сверхурочные.
– Слушай, а меня нельзя туда к вам пристроить?
– Мы потом это обсудим. Скажите, может, вы знаете телефоны кого-то из ее друзей? У кого она могла остаться ночевать?
– Ничего я не знаю. Живет здесь, как в гостинице. Приходит и уходит когда вздумается, мне не докладывает.
– Ну хорошо, – вздохнула Катя, – а на рынке она сегодня должна торговать?
