Однажды Лиза сказала своему пианисту:
— Нам нужно поговорить.
Он остановил ее:
— Я знаю, Лизонька, ты хочешь уйти от меня. Не мучай себя. Поступай, как считаешь нужным.
А через полчаса Лизе пришлось вызывать «Скорую». У пианиста случился инфаркт.
У жены Константинова инфаркта не случилось. Она дослушала супруга до конца и спокойно сказала:
— Разводиться и разменивать квартиру мы не станем. Ты волен гулять на стороне, сколько влезет. Я ведь тоже не ангел и даже рада, что так получилось. Но для нашего сына и для окружающих мы останемся мужем и женой. А если ты попытаешься настаивать на другом варианте, я тебе гарантирую: сына ты больше никогда не увидишь и на службе поимеешь серьезные неприятности.
Навещая своего пианиста в больнице, Лиза кормила его с ложечки, гладила по голове и говорила, что никуда не уйдет.
— Пусть ты живешь своей жизнью, — слабо улыбался пианист, — пусть. Только не бросай меня.
«Будь что будет», — решили Лиза и Глеб и продолжали встречаться. А еще через месяц Лиза с удивлением узнала, что беременна. Родившийся мальчик даже в младенчестве походил на Константинова.
Папой маленький Арсюша называл пианиста, и пианист любил мальчика, как собственного сына, — Других детей у него не было. Лиза и Арсюша оставались его семьей.
— Остальное меня не касается! — говорил он. Константинова мальчик знал с первых дней жизни и называл его, как мама, Глебушка. Ребенок не задумывался, кто такой этот Глебушка, откуда он взялся. Он обожал Константинова, смотрел ему в рот, пытался во всем подражать. Он радовался, что у него есть папочка, ласковый, уютный, «маленький» — как он сам говорил о нем, хотя пианист был крупный, очень полный мужчина; и есть Глебушка, сильный, большой, строгий. Детское чутье подсказывало Арсюше, что эти два мира в его и маминой жизни нельзя смешивать. Никогда в присутствии пианиста он не говорил о Константинове.
Странная ситуация неожиданно оказалась оптимальной для всех. Лиза воспринимала пианиста как близкого родственника. Больше десяти лет они спали в разных комнатах. Пианист часто болел, страдал ишемической болезнью сердца и гипертонией, Лиза ухаживала за ним, как за малым ребенком. Он к тому же оказался совершенно беспомощен в быту, рассеян, забывчив. Жить один не мог, но никакой другой женщины, кроме Лизы, не желал. Никто так хорошо не знал его привычек, вкусов, болезней, слабостей, никто не мог с такой легкостью создать вокруг него тот бытовой комфорт, который так необходим для нормальной работы.
Жена Константинова больше всего на свете любила свою выстраданную, ухоженную квартиру и дорожила общественным мнением. Стать брошенной женой представлялось ей несопоставимо страшней, чем просто нелюбимой женщиной. К тому же она вела свою, весьма бурную, личную жизнь.
Сын Константинова вырос, его интересовали только собственные проблемы. Он считал, что родители сами разберутся.
А Лиза и Глеб чувствовали себя счастливыми от того, что они есть друг у друга и никому своей любовью не портят жизнь. У Константинова, правда, возникли некоторые проблемы по службе, но чин полковника ему все-таки дали. Но, как верно заметил его непосредственный начальник, генеральские погоня уже не светили.
Много лет подряд один летний месяц Лиза и Глеб проводили вместе. Лиза с Арсюшей отдыхали в ведомственном санатории «Солнечный берег», в курортном городе на Черном море. Глеб жил в отдельном номере в том же санатории, на том же этаже. Там их давно знали, сплетничать стало уже неинтересно. Администрация санатория в первый же их совместный приезд перемыла странной парочке с мальчиком все косточки, и в последующие приезды Белозерскую с Константиновым никто не обсуждал. К ним привыкли.
В последние два года Глеб не мог себе позволить отдыхать целый месяц. Полковник вырывался на побережье на несколько дней, с утра до вечера занимался служебными делами, на Лизу и сына оставалось совсем немного времени.
Приехав в «Солнечный берег» два дня назад, Лиза не надеялась, что Глеб сумеет вырваться скоро и надолго. Но он появился без всякого предупреждения на третий день, поселился, как всегда, в соседнем одноместном полулюксе и весело сообщил:
— Все, Лизонька! На этот раз — никаких дел. Отдыхаем и ни о чем не думаем.
Арсюша, визжа от восторга, повис у него на шее. Лиза счастливо улыбнулась. Она не подала вида, что ни секунды не верит своему любимому полковнику. Какой тут отдых, когда в области предвыборная кампания, по всему городу развешаны листовки кандидатов в губернаторы и многие из них — откровенно бандитского содержания. К тому же всей стране известно: здесь, в горах, прячутся чеченские террористы, через границу идут составы с оружием. Разве до отдыха полковнику ГРУ?
Всякий раз, когда она заикалась о своих опасениях, Константинов мягко урезонивал ее:
— Лизанька, я же на родине работаю, на своей территории. Ни погонь, ни перестрелок, только мозгами шевелю, как кабинетный червь. Скажи спасибо, что меня не посылают ни в Чечню, ни в Таджикистан.
— Спасибо, — вздыхала Лиза, но не успокаивалась.
Они провели чудесный день. Загорали на пляже, играли в бадминтон, сходили на рынок, накупили фруктов. На рынке Глеб подошел к мяснику и, поздоровавшись за руку, спросил:
— Как насчет домашнего вина? Прошлогоднего, из «изабеллы»?
— Канистра для вас готова, два литра, как договаривались, — кивнул пожилой усатый мясник в кепке «аэродром», — правда, цены теперь подпрыгнули. Литр — десять тысяч.
— Спасибо. Я не торгуюсь. Вино отличное, — ответил полковник.
«Да уж, отдыхаем!» — усмехнулась про себя Лиза. Вечером в холле санатория Глеб купил билеты на экскурсию в пограничное государство. Билеты оказались жутко дорогие. В пограничном государстве шла война, и тамошние всемирно известные достопримечательности несколько лет подряд были для туристов закрыты. Официально они закрыты и сейчас, но для местной туристической фирмы «Комфорт-тревел» ни война, ни граница значения не имели. Наоборот, чем сложнее попасть в соседнее государство, тем большие деньги готовы платить отдыхающие, чтобы в комфортабельном «Икарусе», с гарантией полной безопасности, поглядеть на знаменитые водопады, побывать в только что восстановленном обезьяньем питомнике вообще полюбопытствовать, что происходит в доступном когда-то, а ныне закрытом маленьком кавказском государстве.
Первые два экскурсионных автобуса предприимчивая фирма умудрилась даже обеспечить «бэтээрами», сопровождавшими туристов от границы. Но потом необходимость в «бэтээрах» отпала, военные действия на территории кавказского государства утихли. К тому же купить безопасность туристов у местных властей оказалось дешевле, чем оплачивать услуги военных.
Обезьянник, находившийся в столице маленького государства, имел всемирную известность. Но в начале войны нежные животные не выдержали грохота обстрелов и в ужасе разбежались из своих клеток. Часть обезьян погибла, часть пропала без вести. Это взволновало чуть ли не всю мировую общественность, в разных европейских странах даже прошли демонстрации активных борцов за права животных.
Но несколько обезьян удалось отловить. Их привезли уже не в столицу, а в один из более или менее спокойных и уцелевших городов, поближе к российской границе. Обезьянам в новом питомнике жилось не многим лучше, чем людям в разоренном государстве. Но теперь они уже не могли убежать. Клетки намертво запирались и тщательно охранялись. Конечно, новый, наскоро воссозданный обезьянник не шел ни в какое сравнение с прежним. Животных осталось мало, редкие породы исчезли. Но желающие взглянуть все равно находились.
— Ребенок ведь никогда не был в тамошнем обезьяннике, — извиняющимся тоном объяснял Глеб, покупая билеты, — и водопада не видел.
— Ты, мамочка, можешь не ехать! — заявил Арсюша.
Лиза не стала спрашивать Глеба, насколько безопасна экскурсия. Она не сомневалась: если он едет с ребенком, ничего страшного не случится.
