XI
Много говорят лишь о тех мыслях и книгах, которые интересны многим.
XII
Неизменная скупость в похвалах — верный признак посредственного ума.
XIII
Слишком быстрый успех почти всегда преходящ: он — детище случая, а не таланта. Плоды размышления и труда не бывают скороспелыми.
XIV
Надежда одушевляет мудреца, но ослепляет человека самонадеянного и беспечного: он слишком доверчиво полагается на обещания.
XV
Сколько раз все мы обманывались и в наших опасениях, и в наших надеждах — даже самых законных!
XVI
Пылкое честолюбие с самой юности изгоняет из нашей жизни всякую радость: оно хочет править единовластно.
XVII
Успех одаряет очень многим, только не друзьями.
XVIII
Порою цепь долгих успехов обрывается в одно мгновение, словно летние знойные дни: налетает гроза, и разом холодает.
XIX
Лучшая опора в несчастье не разум, а мужество.
XX
Ни мудрость, ни свобода не совместны со слабостью.
XXI
Война — и та приносит меньше вреда, чем рабство.
XXII
Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы.
XXIII
Благоденствие дурного правителя — бедствие для народа.
XXIV
Разуму не дано исправить то, что по самой своей природе несовершенно.
XXV
Прежде чем ополчаться на зло, взвесьте, способны ли вы устранить причины, его породившие.
XXVI
Неистребимо зло, которое коренится в законах природы.
XXVII
Мы не вправе делать несчастными тех, кого бессильны исправить.
XXVIII
Нельзя быть справедливым, не будучи человечным.
XXIX
Иные писатели прилагают к нравственности ту же мерку, с какою мы подходим к зодчеству наших дней: здание прежде всего должно быть удобным.
XXX
Одно дело смягчать правила добродетели во имя ее торжества, другое — уравнивать ее с пороком ради того чтобы свести на нет.
XXXI
Все наши заблуждения и разногласия в вопросах нравственных нередко объясняются тем, что мы считаем человека либо воплощением добродетели, либо воплощением порока.
XXXII
Нет, пожалуй, ни одной истины, которая не толкнула бы ложно направленный ум на путь заблуждения.
XXXIII
Правила нравственности, как и люди, меняются с каждым поколением: они подсказаны то добродетелью, то пороком.
XXXIV
Мы не понимаем, сколь притягательны сильные страсти. Нам жаль людей, живущих в вечной тревоге, а они презирают нас за то, что мы не знаем тревог.
XXXV
Мы не любим, когда нас жалеют за совершенные нами ошибки.
XXXVI
Грозы юности всегда чередуются с погожими днями.
XXXVII
Молодые люди плохо знают, что такое красота: им знакома только страсть.
XXXVIII
Женщины и молодые люди умеют ценить лишь тех, к кому питают склонность.
XXXIX
Привычка — все, даже в любви.
XL
Постоянство в страсти встречается редко, искренность — часто. Так было всегда, но люди ставят себе в заслугу то постоянство, то равнодушие — смотря чего требует мода, которая всегда все преувеличивает.
XLI
Разум стыдится склонностей, в которых не смеет признаться.
XLII
Даже наималейшее наслаждение, даруемое нам природой, — это тайна, непостижная уму.
XLIII
Лишь мелкие люди вечно взвешивают, что следует уважать, а что — любить. Человек истинно большой души, не задумываясь, любит все, что достойно уважения.
XLIV
Уважению, как и любви, тоже приходит конец.
XLV
Стоит нам почувствовать, что человеку не за что нас уважать, — и мы начинаем почти что ненавидеть его.
XL VI
Кто нечестен там, где речь идет о наслаждении, тот и в делах лишь прикидывается честным. Если даже наслаждение не делает вас человечнее, значит, вы по натуре жестоки, как зверь.
XLVII
Наслаждение учит государя чувствовать себя просто человеком.
XL VIII
Торгуя честью, не разбогатеешь.
XLIX
Тот, кто требует платы за свою честность, чаще всего продает свою честь.
L
Совесть, честь, душевная чистота, любовь, уважение ближних—всему есть своя иена. Щедрость умножает преимущества, которые дает богатство.
LI
Тот, чья щедрость идет на пользу людям, бережлив в высоком и благородном смысле этого слова.
