822
Мало сыщется таких ленивцев, которых не тяготило бы безделье: зайдите в любое кафе и вы увидите, сколько народу играет там в шашки.
823
Ленивцу всегда хочется что-нибудь делать.
824
Разум должен не управлять добродетелью, а дополнять ее.
825
Мы чересчур беспристрастно судим о жизни, когда нам приходится расставаться с ней.
826
Сократ знал меньше, чем Бейль: 58 на свете мало полезных знаний.
827
Будем опираться на дурные побуждения, пусть они укрепляют нас в добрых намерениях.
828
Наиболее полезны те советы, которым легко следовать.
829
Советовать — значит развивать в человеке такие побуждения, которых раньше у него не было.
830
Мы не доверяем даже умнейшим людям, когда они советуют, как вести себя, но не сомневаемся в непогрешимости собственных советов.
831
Дает ли возраст право управлять разумом?
832
Мы считаем себя вправе осчастливливать человека за его собственный счет и не желаем, чтобы он был счастлив сам по себе.
833
Если болезненный человек съест вишню, а назавтра сляжет с простудой, ему непременно скажут в утешение, что
834
На свете больше суровости, чем справедливости.
835
Щедрость бедняка именуется расточительством.
836
Следует прощать нам по крайней мере такие проступки, в каких виноваты не мы, а несчастные обстоятельства.
837
Подчас мы менее несправедливы к своим врагам, чем к своим близким.
838
Ненависть слабых менее опасна, нежели их дружба.
839
В дружбе, браке, любви, словом, в любых человеческих отношениях мы хотим всегда быть в выигрыше, а поскольку отношения между друзьями, любовниками, братьями, родственниками и т. д. особенно тесны и многообразны, не следует удивляться, что в них ждет нас больше всего неблагодарности и несправедливости.
840
Ненависть столь же непостоянна, сколь и дружба.
841
В сострадании меньше нежности, чем в любви.
842
Тверже всего мы знаем то, чего не заучиваем.
843
Мы любим, когда за неимением оригинальных мыслей нам излагают такие, которые кажутся оригинальными.
844
Разум обостряет изначальную простоту чувства, чтобы хвалиться этой простотой как своей заслугой.
845
Мы перелицовываем свои мысли, как выношенную одежду, и снова пускаем в ход.
846
Нам льстит, когда мысль, непроизвольно родившуюся у нас, кто-то преподносит нам как откровение.
847
Философов читают не очень охотно и вот почему: они слишком мало говорят о том, что нам знакомо.
848
Честность в спорах порождена ленью и боязнью выставить себя в смешном свете.
Пренебрегать высокими должностями весьма похвально, но еще, пожалуй, похвальней хорошо их отправлять.
Мечты о великом обманчивы, зато они раз* влекают нас.
Любой сочинитель куплетов мнит себя выше Боссюэ — тот ведь всего лишь прозаик. Уж так заведено от природы, что никто не мыслит менее здраво, нежели несостоявшийся гений.
Для виршеплета нет достойного судьи его писаниям: если человек не сочиняет стихов, он ничего в них не смыслит; если сочиняет — он соперник.
Кто плохо владеет языком людей, тот воображает, будто изъясняется на языке богов. Он — словно дрянной актер, который не умеет декламировать так же естественно, как другие говорят.
Дурная поэзия отличается тем, что она длиннее прозы; хорошая — тем, что короче.
Нет человека, который, прочитав прозаическое произведение, не подумал бы: «Постара-
юсь — напишу и получше». А я посоветовал бы многим: «Придите сперва хоть к одной мысли, достойной лечь на бумагу».
Не все, что мораль объявляет недостатком, является таковым.
Мы подмечаем в людях много пороков, но признаем мало добродетелей.
Человеческий разум ограничен даже в заблуждениях, а ведь считается, что его удел — заблуждаться.
Нередко одна-единственная злополучная страсть держит в плену все остальные; разум тоже влачит ее оковы и не в силах разорвать их.
Бывают слабости, неотъемлемые, если можно так выразиться, от нашей природы.
