пришло письмо от Стефани Анисфельд, частного детектива, которого он нанял два года назад. В лихорадочной спешке, подпрыгивая от нетерпения на койке, он ткнул пальцем в значок письма, едва не продырявив голографический дисплей. Он испытывал слабую надежду, что это будет оно, то письмо, в котором Стефани сообщит Боулзу, что нашла его семью.
«Алессио, надеюсь, что у вас все хорошо. Боюсь, у меня для вас плохие новости».
Сердце Боулза заколотилось, он ощутил, как внутри разверзлась пропасть. Он вздрогнул и едва сдержал крик ярости.
«Ниточка в Испании ни к чему не привела. Есть, Хейди Боулз, член Братства Нод, живущая в Мадриде, но это не ваша мать. Она состоит в браке с женщиной по имени Пенелопа Артц. Я разыскала ее и сделала несколько хороших снимков. Они прикреплены к письму».
Боулз еще раньше заметил вложения, но захотел сначала прочесть письмо. Теперь он открыл их, и вокруг письма появилось пять фотографий невысокой бледной женщины с округлым лицом, голубыми глазами и светло-русыми волосами. Появилось на экране и два удостоверения личности, подтверждавшие, что это Хейди Боулз.
Поскольку та Хейди Боулз, которая двадцать пять лет назад родила Алессио Боулза, была высокой и стройной – цвет волос и глаз за те семь лет, что он ее не видел, мать Алессио с легкостью могла изменить, – это была не она. Очередная попытка Анисфельд найти мать, отца, братьев и сестер, которые покинули Боулза, чтобы присоединиться к Братству Нод, потерпела неудачу.
Он прочел оставшуюся часть послания.
«Мне очень жаль, Алессио. Знаю, мы оба возлагали надежды на эту ниточку. Я еще попробую поискать в Мадриде, постараюсь завязать отношения с другими связными Нод. Сейчас идет война, набор в армию Братства возрос, поэтому я наверняка сумею что-нибудь найти. Буду держать вас в курсе. С наилучшими пожеланиями, Стефани».
– Проклятье! – крикнул он.
– В чем дело, Диш? – послышался голос с порога.
Боулз поднял взгляд и увидел входящую Галлахер.
– Извини, – произнес он тихо. – Пустяки.
– Сейчас угадаю. Опять дурные новости от частного детектива?
С протяжным вздохом Боулз кивнул.
– Знаешь, сколько я на все это денег спустил?
– Так зачем это делать?
Боулз соскочил с койки.
– Это ведь моя семья, Галлахер! Что же я еще должен делать? Просто забыть о них?
– Ты не такой, как они, Диш, – мягко произнесла Галлахер, забрасывая свои вещи в тумбочку. – Они всего-навсего четверо ненормальных, присоединившихся к головорезам Кейна, такие же, как куча других придурков по всему миру.
– Они не просто какие-то чертовы ненормальные. Они моя семья.
– К черту семью, – сказала Галлахер, подходя к койке Боулза. – Они ни черта не значат. Значение имеет, кто ты. – Затем на ее лице появилась широкая ухмылка. – Сержант.
Боулз заговорил:
– Галлахер, я думал, ты не пойдешь в клуб.
– Я туда и не ходила.
– Значит, ты успела напиться где-то в другом месте, потому что я не Гуди.
– Знаю. – Она засмеялась. – Я случайно услышала разговор строевого командира и Гастингса. Они говорили, что освободилось две сержантские должности, – я услышала свое имя, и они сказали, что сержантами станут ребята, которые спасли Такеду, поэтому вторым должен быть ты. Официальная церемония завтра, но мы с тобой теперь сержанты, Диш.
Сердце у Боулза опять застучало чаще, но на этот раз он переживал не так сильно.
– Да ты что? Мы получим нашивки?
– Три нашивки, дружище, – ответила она, продолжая улыбаться. – Вот что происходит, когда ты спасаешь офигенно умных ученых из лап плохих парней. Гуди и Гнайзду повысили, поэтому мы занимаем их места.
– Подожди, нас же было трое в том зале.
– Да, но Тошнотика не повысят, он же только один день в дивизии. Даже в ВОИ такой фигни быть не может.
– Ты уверена? Я только что проверял почту, никаких таких сообщений не было.
Галлахер подошла к своей койке и активировала голограмму.
– Вероятно, их еще не прислали. – Она принялась просматривать список сообщений. – Вот оно. Рядовая Тера Галлахер, так, так, так, с радостью сообщаем, так, так, так, о присвоении вам звания сержанта, вы получаете новые привилегии и обязанности. Вы и рядовой Рикардо Вега… – Она поникла. – Черт, да это какой-то розыгрыш!
Боулз быстро произнес:
– Не беспокойся об этом, Галлахер.
– Как это не беспокоиться? Этот чертов сынок героя прослужил какие-то две секунды и уже получает нашивки, а ты нет.
– Я же сказал: не волнуйся! – резко оборвал ее Боулз. – Слушай, Вега был там вместе с нами. Это ведь именно он подстрелил тех двоих, которых мы взяли в плен, и он сын героя войны. А вся моя семья поклоняется тибериуму и получает приказы от Кейна. Мне вообще повезло, что я служу здесь. Думаешь, они дадут мне нашивки? Если бы я был на их месте, а они на моем, я бы не дал.
– Тошнотик никого не «подстрелил», ему просто повезло. А то, что родственники, это все ерунда…
– Разве не ты мне говорила «к черту семью»? – спросил Боулз. – И что она ни черта не значит.
– Не значит. – Галлахер выключила голограмму и легла. – Посплю немного.
Спор на этом закончился. Покачав головой, Боулз лег на койку и стал писать письмо.
Начал он его так же, как и все предыдущие.
«Дорогие мама и папа, надеюсь, у вас все хорошо. – Ему потребовалось несколько секунд, чтобы перевести дух и успокоиться. Затем он продолжил: – Мы только что закончили довольно опасную операцию. Нам пришлось отправиться в Сан-Диего и очистить город от войск Братства Нод. Вероятно, это дурная новость для вас, потому что сегодня я, возможно, убивал ваших друзей. Мне очень жаль, но сражаться с бойцами Нод – моя задача, и я об этом не жалею. Я лишь надеюсь, что среди солдат, убитых мной, были те, кто отравил вашу душу и разлучил нас. – Еще раз переведя дух, он закончил письмо следующими словами: – С любовью, ваш сын Алессио».
Он быстро просмотрел напечатанное и удалил все, что шло после слов «опасная операция». Затем добавил: «Это был очень трудный бой, но Двадцать вторая дивизия одержала победу. Люблю вас обоих. Ваш сын Алессио».
Потом он сохранил письмо в той же папке, в которой хранил все остальные письма, написанные за семь прошедших лет.
Когда Анисфельд найдет его семью, он их отправит.
Галлахер начала храпеть. Все остальные, вероятно, еще были в офицерском клубе.
Закрыв голограмму, Боулэ встал, оделся и вышел из казармы.
Было темно, лишь небольшие фонари на земле освещали дорогу. Форт-Пауэлл находился в центре Калифорнийской пустыни, поэтому тут и днем особо не на что было смотреть, а в безлунную ночь тем более.
Боулз, сам того не осознавая, направился к гауптвахте. Он уже был здесь, когда вместе со Щенком в сопровождении военных полицейских относил туда двух плененных солдат Нод.
Некоторое время – сколько именно, Алессио точно не знал и не стал проверять по своему головному дисплею, – он стоял рядом с гауптвахтой, раздумывая, зачем сюда пришел.
«Да, непростой вопрос, приятель, – упрекнул он себя. – Ты ведь прекрасно знаешь зачем».
Система защиты на входе просканировала его, но дверь не открылась. Рядом с ней появилось голографическое изображение охранника.
– Чем могу помочь, рядовой Боулз?
– Я вот думал, смогу ли я увидеть пленников.
На лице охранника отразились сомнения.
– Ты один из тех, кто принес их сюда, верно?
Боулз кивнул.
– Да, хорошо, но если кто-нибудь спросит, я спал и ты взломал замок.
Дверь открылась. Алессио подумал, что солдату в случае чего лучше будет признаться, что он разрешил Боулзу увидеть пленников, а не говорить, что он спал и нарушил свой долг. Однако Боулз решил не спорить.
На жилете охранника было написано «Озборн». На руке виднелись нашивки капрала. Он сидел за небольшим столом, на котором стоял голографический дисплей.
– Спасибо, капрал.
– Я могу дать вам минуту или две, рядовой, – произнес Озборн.
– Хорошо.
Озборн добавил:
– И не рассчитывайте, что они окажутся разговорчивыми. Несколько военных полицейских пытались допросить их, но они упорно молчат. Рядовой не произнес ни слова, а капрал лишь повторяет одно и то же. Штаб присылает в помощь кого-то из С-шесть, специалиста по подобного рода ерунде.
Боулз прошел мимо стола капрала в ту часть гауптвахты, где располагались камеры. Они отделялись от остального помещения металлическими прутьями, которые, как знал Боулз, были под напряжением. Большинство камер пустовало, но две оказались заняты – в них сидели знакомые Боулзу пленники: темнокожий капрал, судя по татуировке, с застывшей на плоском лице постоянной усмешкой и рядовой, бледный парень с серо-стальными глазами.
Боулз покачал головой.
– Строевой командир был прав. Они и впрямь выглядят как обычные люди.
Бледный внезапно заговорил:
– Конечно, мы люди, писсуар ты безмозглый.
– Как смешно, – ответил Боулз. – Я писсуар, а вы ненормальные, делающие себе татуировки тибериумом.
Капрал принялся орать на рядового на языке, которого Боулз не знал, но рядовой не обратил на него внимания.
– Тибериум – это реальность. Он уже стал частью планеты! Вы продолжаете бороться с ним, и ради какой цели? Вы заперлись в городах, обнесенных стенами, военные вас тиранят, и даже в мирное время вы живете по военным законам. Ваше существование – это хаос, и тем не менее вы называете нас злодеями, потому что мы избрали новый мир.
Пока он говорил все это, капрал продолжал орать на него.
Покачав головой, Боулз сказал:
– Вы, ребята, и в самом
