Джилли пришлось спихнуть с подоконника Рубенса, и только тогда она смогла поднять раму и выбраться на металлическую лесенку. Кот тотчас же запрыгнул обратно, но она уже успела закрыть за собой окно. Джилли спустилась вниз и, стараясь держаться в тени стены, повернула в сторону Йор-стрит. Прежде чем выйти на тротуар, она заглянула за угол и как раз вовремя. Парень, утверждавший, что он не Джон, удалялся в противоположном направлении. В его пружинистой торопливой походке чувствовалось раздражение, что совершенно не соответствовало легким и свободным шагам того Джона Свитграсса, которого она помнила.
Всё это показалось Джилли очень странным. Она всего несколько дней назад встретила Джона, и, хотя их никогда не связывали дружеские узы, в его поведении не было и намека на грубость. А в поведении этого двойника сквозила даже не грубость, а злоба.
Джилли дождалась, пока парень свернул за угол, и только потом направилась в свою мастерскую. По дороге ей пришла в голову мысль предупредить Изабель о странном случае. Она поднялась по пожарной лестнице и приняла участие во второй сцене под названием «Кот, старающийся выскочить в окно» с Рубенсом в главной роли. Наконец Джилли благополучно забралась внутрь, сняла телефонную трубку и стала набирать номер острова Рен, но вовремя вспомнила, что Изабель там нет.
– Паршиво, – сообщила она коту.
Изабель находилась в городе и в этот момент скорее всего обустраивала свою новую мастерскую, где еще не было телефона. Джилли вздохнула. Придется идти в «Joli Cceur», чтобы рассказать обо всем Изабель. Она надеялась, что не зря потратит время и сможет забрать свои краски и кисти. Правда, краски ей не очень-то нужны, а вот без любимой кисти не обойтись.
К тому времени, когда Изабель добралась до своей мастерской в «Joli Cceur», всё вокруг стало казаться ей каким-то нереальным. Она положила на подоконник полученную от охранника сумку и посмотрела на реку.
Она до сих пор не могла поверить, что ей так повезло на автобусной станции. Обычно подобные вещи случались с Кэти, но никак не с ней. Вероятно, везение Кэти предопределило судьбу ее наследства, если письмо после пятилетнего скитания всё же очутилось вчера в ее почтовом ящике, а посылка дождалась ее прихода вопреки всем законам логики, по которым она должна была бесследно исчезнуть.
А может, это вовсе и не судьба. Может, охранник был прав, говоря, что они оба очутились в одной из сказок Кэти, и то, что он заботился о посылке все эти годы, было лишь частью истории, продолжение которой последовало только сегодня. Так снежный покров до поры заботится о судьбе дремлющих полей и лугов.
Как долго будет длиться эта история для самой Изабель?
Потом она вспомнила о Рашкине, о Джилли, видевшей Джона в том самом здании, где она сейчас находилась, и решила, что вряд ли хочет узнать эту историю до конца. Не во всех сказках Кэти герои одерживали победу, некоторые в самом конце погибали.
Изабель даже не была убеждена, что верит в судьбу. В совпадения она, безусловно, верила. Но ей нравилось думать, что у человека есть свобода воли и возможность выбора, хотя случалось и так, что события казались предопределенными, например соседство с Кэти в университетском общежитии. Или первая встреча с Рашкиным. Или появление вчерашнего письма и то, что посылка дождалась ее в камере хранения автобусной станции.
Взгляд Изабель переместился на пластиковую сумку. Что приготовила ей судьба на этот раз? Она прожила достаточно долго без этого наследства. Ничто не может заставить ее открыть посылку, если она сама этого не захочет. О двух свертках не знает никто, кроме тех охранников, но вряд ли Изабель когда- нибудь встретится с ними еще раз. И если она просто засунет свертки вглубь шкафа и продолжит жить так, словно их не было, ей не придется ни перед кем отчитываться.
Только перед самой собой.
Изабель вздохнула и попыталась унять свой страх. Да, это был обыкновенный страх, побуждающий ее забыть о наследстве Кэти, притвориться, словно его никогда не было.
«Еще не поздно не становиться частью истории, на которую намекал охранник», – подумала Изабель. Истории, в которую она не хотела попадать. На ее жизненном горизонте уже клубились плотные темные облака, грозящие страшным ураганом, с которым ей не справиться. Этот ураган мог лишить всего, что было ей дорого.
И всё же у нее есть выбор. Раз уж история ее поджидает, она сама может решить, стоит становиться ее персонажем или нет. Этот выбор не предопределен судьбой.
Наконец Изабель села на подоконник и взяла в руки пакет. Она вынула оба свертка и положила их рядом с собой. Книга и картина. Изабель решила сначала развернуть картину. Старая липкая лента легко отклеилась от бумаги, и распаковать сверток не составило труда. Изабель оцепенела. Она смотрела на знакомое полотно и чувствовала, что грозовые облака уже нависли прямо над ней.
На ее коленях лежала картина «Пэддиджек».
Ее собственная работа.
Но это невозможно. Картина вместе с остальными полотнами погибла в огне. Изабель видела, как они горели.
Или память снова сыграла с ней злую шутку и всё это только приснилось?
В дверь мастерской кто-то постучал, но Изабель не откликнулась. Она просто не слышала стука.
Словно цыгане в лесу
Каждое произведение искусства – это акт веры, иначе незачем было бы и стараться. Это словно послание в бутылке или крик в темноте. Оно передает слова автора: «Я здесь, я верю, что ты где-то есть, и в случае необходимости когда-нибудь отзовешься, даже если этого не произойдет при моей жизни».
К концу года жизнь Иззи всё больше выходила из-под контроля. Предстояло сделать слишком много дел, а попытки установить хоть какую-то очередность ставили ее в тупик и приводили в бешенство. Необходимо было закончить приготовления к первой самостоятельной выставке в галерее Альбины. Следовало посещать занятия в университете и уроки в студии Рашкина. Иззи старалась не упускать из виду и личную жизнь – хотя бы раз в неделю встречаться с Джоном и при этом не засыпать от усталости в его присутствии, а сохранять видимость спокойствия и доброго расположения духа.
