время выставки.
– Так тому и быть, – вздохнула Альбина. – Хочешь оставить какие-нибудь полотна для следующей выставки или у тебя есть что-нибудь новенькое?
Иззи подумала о трех картинах в студии профессора Дейпла, но пока она еще сама не решила, готова ли с ними расстаться. К тому же Иззи опасалась того, как отреагирует Рашкин, если она выставит эти произведения; он совершенно ясно дал понять с самого начала, что любые картины Иззи, обладающие, по его мнению, магическими свойствами, должны храниться у него в мастерской. Ее взаимоотношения с художником в последнее время несколько наладились, и девушка боялась сделать неверный шаг. Рашкина оскорбляли даже мельчайшие отступления от правил, а что могло произойти, если он узнает о трех полотнах, написанных ею в оранжерее? А если он к тому же поймет, с какой целью она их написала? Со временем Иззи собиралась выбрать благоприятный момент и рассказать ему обо всём, но не хотела торопиться. А выставка полотен в галерее «Зеленый человечек» – не лучший способ сохранить секрет.
– В настоящий момент у меня ничего нет, – наконец ответила Иззи. – А вы действительно считаете, что можно будет продать что-то из оставшихся картин?
– Они в самом деле хороши, – кивнула Альбина. – Хотя ты способна на большее. Они могут повисеть здесь еще немного, но я уверена, мы продадим их до наступления лета.
– Вы так думаете?
– Я знаю. Поэтому советую тебе начинать писать новые картины. Но пусть они идут отсюда, – попросила ее Альбина, прижав руки к груди. – Вложи в них частицу своей души, как ты сделала, когда работала над «Старым дубом» и «Сильным духом».
В тот же день, вечером, сидя рядом с Джоном на скамейке, Иззи уговаривала своего приятеля забрать картину «Сильный духом», но он упорно отказывался.
– Куда я ее повешу? – спрашивал он. – У меня нет собственного дома, а это не та вещь, которая будет хорошо смотреться на одной стене с вышитыми крестиком тетушкиными картинками и портретом Элвиса. Лучше оставь ее у себя, так мне будет спокойнее.
Иззи окинула Джона вопросительным взглядом.
– Какая связь между хранением картины и твоим спокойствием? – спросила она.
– Да такая, что тетушка вполне способна выбросить картину. Просто так. А о чем ты подумала? – рассмеялся он. – Ты всё еще сомневаешься в моей реальности?
– Я не могу избавиться от мысли, что любое несчастье, грозящее полотну, отразится и на твоей жизни.
– Что ему может угрожать?
– Если картина попадет в чьи-то руки, кроме твоих, ты исчезнешь из моей жизни.
– Иззи, ты не должна...
– Мне предлагали за нее пять тысяч долларов, но я не согласилась.
– Пять тысяч долларов?
Иззи кивнула.
– И ты отказалась?
– А что мне оставалось? Ты представляешь собой самую большую загадку в моей жизни. Я не знаю, откуда ты появился и куда можешь исчезнуть. Всё, что я знаю, – это то, что я написала картину, а вслед за этим пришел ты. И как мне не бояться, что ты пропадешь навсегда, если картина попадет в чужие руки?
– Ты прекрасно знаешь, что этого не случится. Я не собираюсь расставаться с тобой из-за какой-то картины.
– Я в этом не уверена, – покачала головой Иззи. – Я только знаю, что люблю тебя, но ни минуты не чувствую себя спокойно, поскольку не представляю, кто ты такой.
– Я тот, кого ты видишь, ни больше ни меньше. – Джон повернулся лицом к Иззи, взял ее за руки и пристально посмотрел в глаза. – Здесь нет никакой тайны.
– Надеюсь, что так.
– И хочу сказать еще одну вещь, – с улыбкой продолжал он. – Никто из моих прежних знакомых не был такого высокого мнения обо мне, чтобы раскошелиться на пять тысяч ради моей безопасности. – Джон обнял Иззи за плечи и привлек к себе. – Я очень ценю твое беспокойство, Иззи.
Они замолчали и посмотрели на озеро. На противоположном берегу толпы ожидающих заполнили дощатый настил причала. Паром без устали сновал между материком и Волчьим островом, перевозя множество людей.
– Расскажи мне о своем прошлом, – наконец попросила Иззи.
– О чем именно?
– Я не знаю. О чем угодно. Ты рассказывал о резервации, о нравах своих земляков, но ни слова не сказал о себе самом.
– Мне нечего рассказать тебе.
– Так не бывает.
Джон упрямо покачал головой. Иззи попыталась заглянуть ему в глаза, но его взгляд был прикован к линии горизонта.
– Неужели ты был таким плохим? – настаивала она. – В этом причина твоего молчания? Поверь, я не стану относиться к тебе хуже, ведь теперь ты исправился. Я даже буду тобой гордиться, раз ты смог изменить свою жизнь.
