поделиться с подругой информацией о письме, картине и таинственной книге, все еще завернутой в оберточную бумагу.
– Просто парень, – повторила Джилли. Изабель кивнула.
– Это очень загадочно. А как вы встретились?
– Это долгая и запутанная история... – Джилли поняла ее замешательство.
– Которую ты еще не готова мне рассказать, – заключила она, как только Изабель нерешительно замолчала.
– Я даже не знаю, с чего начать. Я...
– Ты можешь ничего не объяснять, – прервала ее Джилли. – Я часто бываю любопытной, но могу и потерпеть. Только пообещай, что расскажешь мне абсолютно всё, когда будешь готова.
– Это я могу тебе обещать.
Джилли еще немного полюбовалась картиной, потом положила ее на подоконник.
– У меня к тебе есть еще один вопрос, – произнесла она.
– Какой?
– Скажи, ты не прихватила с собой сегодня утром несколько кистей и красок из моей студии?
Изабель широким жестом обвела многочисленные коробки:
– Чего-чего, а кистей и красок мне хватает.
– Я боялась, что ты так и скажешь, – расстроилась Джилли.
– Почему? У тебя что-то пропало?
– Больше всего я жалею о любимой кисти, но вместе с ней куда-то делись пара тюбиков краски, кусок загрунтованного холста и банка с растворителем. Ума не приложу, кому это понадобилось?
Изабель вспомнила о выживших ньюменах. Позаимствовать все эти предметы у Джилли было вполне в духе Козетты.
– На острове со мной постоянно случалось нечто подобное, – сказала она. – Наверно, вместе с вещами я привезла парочку представителей маленького народца.
Джилли с интересом взглянула на подругу:
– В самом деле? Ты видела эльфов на острове?
Джилли была единственной из всех знакомых Изабель, кто мог принять такое высказывание за чистую монету. Хотя это не было абсолютной ложью – многие из ее ньюменов выглядели точь-в-точь как озорные духи и эльфы, населяющие леса в волшебных сказках.
– Видеть их мне не приходилось, – ответила Изабель. – Но часто вещи оказывались не на тех местах или пропадали на долгое время. Я давно к этому привыкла.
– Ну что ж, я рада новым соседям, – заявила Джилли. – Но лучше бы они выбрали другую кисть.
– Почему бы тебе не оставить записку с просьбой вернуть пропажу?
– Возможно, я так и сделаю, – с улыбкой заверила ее Джилли. – Но в данный момент мне это не поможет. Придется снова тащиться в магазин. Ты зайдешь ко мне сегодня днем?
– Я не задержусь здесь надолго, – кивнула Изабель. – А как Рубенс? Он не слишком тебя беспокоит?
– Рубенс, – заявила Джилли, – как всегда, ведет себя примерно.
Изабель проводила подругу и вернулась к окну. Усевшись на подоконник, она взялась за нераспечатанный пакет. Но сначала выглянула в окно. На этот раз она не стала любоваться берегом реки, а внимательно осмотрела улицу перед домом, ожидая увидеть темноволосого парня в белой футболке и джинсах. Но даже если Джон Свитграсс и притаился где-нибудь в «Joli Cceur», чтобы взглянуть на нее, он скрывался слишком тщательно.
Изабель вздохнула и развернула оберточную бумагу. Внутри оказалась толстая тетрадь без заголовка и без фамилии автора. На три четверти она была исписана почерком, в котором Изабель мгновенно узнала руку Кэти, и, хотя в записях не были указаны даты, это был дневник.
Перед Изабель возникла еще одна загадка, ведь Кэти никогда не имела привычки вести дневник – по крайней мере, в те годы, когда они жили вместе.
– Если люди захотят узнать что-то обо мне, – говорила она, – им придется прочитать книги. Всё, что я хочу им поведать, содержится в моих сказках.
Очевидно, она изменила свое мнение.
С тех пор как Мариса заняла кровать Алана, ее не покидало чувство вины. Но, как всегда, переубедить его было невозможно. Воспитание не позволяло Алану поступить по-другому. Эта черта его характера одновременно привлекала и огорчала Марису. Ей хотелось, чтобы Алан хоть раз отступил от своих правил. Чтобы хоть на одну ночь забыл о приличиях и разделил с ней постель; она не стала бы настаивать на вечной верности. Несмотря на то как Мариса относилась к Алану, она еще не была готова снова решиться на серьезные отношения. Всё, что ей было нужно, – это провести ночь в объятиях мужчины, который бы о ней заботился. Который бы ее понимал.
Но тогда это был бы уже не Алан, а у нее самой не хватало смелости пригласить его в постель, так что Мариса лежала на просторной кровати и прислушивалась сначала к шуму воды в ванной, а потом к скрипу диванных пружин под тяжестью Алана, пытавшегося улечься поудобнее.
Мариса не надеялась уснуть. Голова была полна беспорядочных мыслей и переживаний. Без умолку гудели вопросы, на которые она была не в состоянии отыскать ответы. Что предпримет Джордж, когда
