Даже не видя Мота, он понял, что тот пожимает плечами:
– Почти. Не езди на красный свет, и все будет в порядке.
Превосходно. Ни Мот, ни Анита не обременяли государство больше, чем необходимо, – ни налогами, ни бумажной волокитой. Хэнк их не винил. Жизнь становится гораздо проще, когда ты не существуешь на бумаге. Но сейчас ему меньше всего хотелось зависеть от настроения дорожного инспектора.
– Я позвоню тебе попозже, – сказал он и повесил трубку.
Как всегда, рядом с конторой Марти не оказалось свободных для парковки мест, и Хэнк был вынужден проехать полтора квартала вперед, а потом возвращаться пешком к нужному дому. По пути он заглянул в закусочную Мака и купил три стаканчика кофе. В дневное время можно было не звонить наверх, чтобы войти в здание, но зато предстояло пройти мимо Робби Нортона, секретаря Марти. Робби был крупным, крепко сбитым мужчиной и больше походил на телохранителя или спортсмена, чем на секретаря адвоката. Хэнк всегда удивлялся, как ловко он орудует своими сосискообразными пальцами на клавиатуре компьютера.
При виде Хэнка Робби поднял голову и улыбкой поблагодарил за протянутый стаканчик кофе.
– Марти у себя? – спросил Хэнк.
Робби кивнул:
– А ты надел пуленепробиваемый жилет?
– Он так зол?
– Скажем так: принесенный тобой стаканчик кофе вряд ли сможет его успокоить.
– А из-за чего?
Робби покачал головой:
– Я в эти дела не вмешиваюсь. – Он нажал кнопку внутренней связи. – Пришел Хэнк.
Из динамика донесся голос Марти – холодно сдержанный, как в тех случаях, когда ему приходилось общаться с людьми, которых он не уважал. Продажными полицейскими. Лживыми свидетелями.
– Впусти его.
Хэнк вопросительно поднял брови и посмотрел на Робби.
– Удачи, – пожелал секретарь.
Удача Хэнку сейчас и впрямь не помешала бы. Он отворил дверь и вошел в кабинет Марти. Адвокат поднял голову и окинул его взглядом, в котором в равной степени присутствовали гнев и сожаление.
– Есть хорошие новости, – заговорил он, не давая Хэнку даже поздороваться. – Сэнди выпущена на свободу, все обвинения сняты.
– А какие плохие новости?
Марти перебросил через стол конверт:
– Вот твои деньги.
– И это ты называешь плохими новостями?
– Мне больше не потребуются твои услуги, – сказал Марти.
Хэнк поставил стаканчики с кофе на край стола и уселся на ближайший стул.
– Нам с тобой не о чем разговаривать, – предупредил его Марти.
Он все еще сохранял неподкупный тон адвоката при исполнении обязанностей. Сдержанный. Бесстрастный. Как будто общался с журналистами. Или со старшим сержантом караула участка, в котором его клиент так «ударился о стену», что потом нуждался в срочной медицинской помощи.
– Чепуха, – возразил Хэнк. – Тебе не терпится рассказать, из-за чего все это представление.
– Я не собираюсь пользоваться твоими методами.
– Ну что ж, давай разберемся, – сказал Хэнк и стал загибать пальцы. – С тех пор как я ввязался в это дело, я поговорил с клиентом и целый день после этого обходил салоны татуировок по всему городу. По- моему, это входило в мои прямые обязанности, необходимые для расследования. А ты планировал привлечь медиумов или кого-то в этом роде?
– Ты что, считаешь меня идиотом?
Хэнк пристально посмотрел на Марти:
– Никогда не допускал этой мысли, но ты изо всех сил стараешься заставить меня изменить мнение.
Марти метнул на него взгляд, полный сдерживаемой ярости, но Хэнк спокойно ожидал ответа.
– Ловко, – наконец сказал Марти. – Но нам обоим прекрасно известно, что Блюм никогда бы не дал задний ход, если бы ты на него не нажал.
–
– Я не знаю, что ты откопал, но знаю, как выглядит страх, а Блюм был на грани истерики, когда мы встретились сегодня утром.
Это не поддавалось никакому объяснению.
– Так ты говоришь, что окружной прокурор снял все обвинения с твоего клиента из-за того, что кто-то нажал на обвинителя, работающего с этим делом?
