– И что плохого в примеси крови псовых? – спросил Рэй.
Маргарет метнула на него короткий взгляд:
– Если уж ты так гордишься своей кровью, почему же притворяешься вороной?
Рэй довольно долго молчал, а потом вдруг изменился. Низкорослый темноволосый человек исчез. Вместо него на сиденье рядом с Маргарет появился высокий рыжеволосый незнакомец с заостренными чертами лица. Хэнк от изумления не мог произнести ни слова. Лили только вздохнула.
– Теперь ты довольна? – спросил Рэй у Маргарет.
– Еще бы, – усмехнулась она. – Хотя вряд ли ты стал выглядеть лучше.
Лили крепче сжала пальцы Хэнка и прильнула к нему, ища поддержки. Но Хэнк и сам чувствовал себя не лучше. Усилием воли он заставил себя отвлечься от сидящих впереди людей и уставился в боковое стекло. Темные улицы лишний раз напомнили ему, как далеко оказались они с Лили от того нормального мира, к которому так привыкли.
– Могло быть и хуже, – тихонько сказала Лили.
Хэнк повернулся к ней.
– Ты мог узнать о примеси крови тараканов.
К своему удивлению, несмотря на все, что им пришлось пережить, они смогли рассмеяться.
За несколько кварталов от дома на Стэнтон-стрит Маргарет попала в пробку на дороге и не сумела объехать сбившиеся в кучу машины.
– Мы уже достаточно близко, так что можно пройтись пешком, – сказала она.
Когда они выбрались из автомобиля, оказалось, что Босефус уже поджидает их на тротуаре. Хэнк протянул руку, чтобы потрепать его по голове, но быстро передумал, наткнувшись на взгляд собаки, без слов убедивший его держаться на расстоянии.
«Неудивительно, – подумал Хэнк. – Мне бы тоже не понравилось, чтобы меня гладили по голове, и плевать мне на родственные связи».
– Рад, что ты к нам присоединился, – сказал он вместо того, чтобы прикасаться к собаке.
Пес ответил глубоким низким ворчанием, доносившимся из глубины его широкой груди.
– Он довольно дружески настроен, – заметил Рэй.
Хэнк кивнул.
– Как же тогда выражается его недовольство? – полюбопытствовала Лили.
– Вряд ли стоит это выяснять, – сказал Хэнк.
Маргарет заглушила мотор, но не стала выключать фары до тех пор, пока не зажгла масляную лампу. Освещенный круг от поднятого над головой светильника показался Хэнку меньше, чем был у автобуса Джека.
– Стало еще темнее? – спросил он, сам в это не веря.
– Возможно, – пожала плечами Маргарет.
Женщина пошла вперед, и остальные последовали за ней. Босефус некоторое время шагал наравне с людьми, но затем убежал вперед, не желая приноравливаться к их медленной поступи.
– У тебя есть хоть какие-то идеи насчет пробуждения Ворона? – спросил Рэй. – Он ведь так давно отвернулся от мира.
– Я подумываю над тем, чтобы разбить кирпич о его голову, – ответила Маргарет. – Это все из-за него. Если он не хотел присматривать за горшком, надо было поручить его кому-то другому.
Рэй рассмеялся:
– Кому, например? Тебе? Мне? Как долго мы могли бы удержаться, чтобы не размешать его содержимое ради исправления какой-нибудь мелочи?
– Не знаю. Может быть, девчонкам-воронам?
– Да разве это не было бы в тысячу раз хуже? Они наверняка обменяли бы его на леденцы или пакетик воздушной кукурузы. Когда в их поступках был хоть какой-нибудь смысл?
– Они спасли нам жизнь, – вставила Лили.
– Я говорю о более масштабных проблемах, – сказал Рэй. – Мэйда и Зия прекрасно разбираются в деталях, но им и в голову не придет отступить на шаг, чтобы увидеть всю картину целиком.
Маргарет покачала головой:
– Можно подумать, ты так хорошо их знаешь.
– А ты будешь утверждать, что я не прав?
– Нет. Я просто хотела сказать, что способ мышления старейшин воронова племени так же отличается от нашего, как наши мысли от людских. Никому не ведомо, на что они способны.
– Например…
Маргарет не дала ему договорить:
– Ты не забыл, кто создал этот мир?
Хэнк никак не мог смириться с этим утверждением.
