Пес явно понял, о чем идет речь. Босефус немедленно подошел и встал рядом с Хэнком.
– Что за черт, – воскликнула Маргарет. – Я всегда говорила, что кончу свои дни в драке.
В конце концов к кукушкам отправились все вместе.
8
Тетушки присоединились к Энни и девчонкам-воронам на карнизе собора и оставались достаточно долго, чтобы успеть рассказать о тщетности своих поисков. Затем они приняли вид ворон и снова полетели искать горшок.
– Все только и делают, что ищут-ищут-ищут, – сказала Мэйда. – Это даже смешно, честное слово.
Энни, прикрыв глаза ладонью от солнца, следила за полетом тетушек. После слов Мэйды она опустила руку и повернулась к девчонкам-воронам.
– Я не понимаю, что тут смешного, – сказала она.
– Не смешно, ха-ха, – ответила Мэйда.
Зия кивнула:
– Но довольно странно.
– Даже немного грустно.
– О чем вы болтаете? – не выдержала Энни.
Мэйда пожала плечами:
– Знаешь, это вроде заставляет всех нас немного больше обращать внимание друг на друга.
– Делать что-то всем вместе, – добавила Зия.
Энни прислонилась к стене и вздохнула.
– Ох, – сказала она. – Теперь, кажется, я поняла, о чем вы толкуете. Думаю, вы правы.
Она хотела добавить что-то еще, как вдруг собор покачнулся, и они были вынуждены ухватиться за выступы, чтобы не упасть. Энни посмотрела на своих собеседниц.
– Что это… – начала она.
– Ой, посмотрите, – прервала ее Мэйда.
Она могла и не показывать, Энни и без того заметила разлившуюся по небу тьму. Как и девчонки- вороны, она знала, чем вызваны эта темнота и содрогание почвы, заставившее собор покачнуться, и подземный гул, и ветер, который они могли только слышать. Не в первый раз ей приходилось ощущать на себе действие горшка Ворона, но никогда она не была так близко к эпицентру. Энни слышала, что это воздействие может сбивать с толку, но никогда прежде не испытывала ничего подобного.
Сейчас же Энни была в полнейшем замешательстве. Ей казалось, что надо немедленно спуститься на землю, иначе она растеряется до такой степени, что свалится со своего насеста и не успеет до падения на землю обернуться сойкой. Но только Энни собралась предложить своим спутницам лететь вниз, как девчонки-вороны внезапно замерли со странным выражением на лицах.
– О… – воскликнула Мэйда.
– мой… – продолжила Зия.
И в следующее мгновение они исчезли.
Энни замерла, вцепившись в край карниза. Она позвала девчонок по имени, но ответа не последовало. Однако они не могли соскользнуть в расщелину или складку материи, поскольку здесь ничего подобного не было. Поэтому-то Энни так и полюбилось это место на крыше собора – здесь невозможны были никакие неожиданности. Никто не мог появиться ниоткуда и незаметно ускользнуть.
Но, похоже, все переменилось.
Энни захотелось срочно отыскать для себя какое-нибудь укромное местечко, чтобы спрятаться в безопасную норку, поскольку выступ над окном собора больше не казался ей подходящим убежищем.
Но куда же пропали девчонки-вороны? Или вернее было бы спросить, какая сила унесла их? То, что произошло, не могло быть их очередной шуткой; перед тем как исчезнуть, они были удивлены не меньше Энни.
Внезапно подступила волна головокружения, чего раньше с Энни никогда не случалось. Разве не странно было бы умереть, падая с высоты? Нельзя больше сидеть и ждать, ничего не делая.
Не давая себе времени на дальнейшие раздумья, Энни сменила облик. Ветер, шумевший в голове, путал мысли и не позволял сосредоточиться, но она заставила себя собраться и полетела вниз, используя потоки воздуха и опускаясь широкими кругами. Когда она наконец достигла земли, то не удержалась на ногах и перевернулась через голову. Снова приняв человеческий облик, она еще некоторое время бессильно лежала на тротуаре.
Тошнота прошла не сразу, но со временем Энни все же поднялась на ноги и восстановила равновесие. Она снова позвала девчонок-ворон:
– Мэйда! Зия!
Никакого ответа.
Стало так темно, что невозможно было ничего рассмотреть. Энни пришлось сосредоточиться на запахах, и тогда она медленно побрела по направлению к «Вороньему гнезду», надеясь, что дом остался на месте и не исчез вместе с девчонками-воронами.
Мысль об одинокой жизни в этом погруженном во тьму мире вызвала дрожь во всем теле.
