Хэнк.
– А когда же все изменилось? – спросил он.
– Кто знает? – пожала плечами Сэнди. – Временами он впадал в ярость, но каждый раз потом старался уладить дело. Словно он действительно сожалел о своих припадках. Иногда даже приносил цветы. Может, нам просто надо было постараться, и жизнь изменилась бы к лучшему. – Сэнди вздохнула. – Хотя бы на какое-то время.
Хэнку хотелось еще поговорить о Куто, но по опыту он знал, что, если дать возможность человеку говорить самому, можно узнать гораздо больше.
– Дело в том, что я любила Ронни. Может, и до сих пор люблю. И эта мысль…
– Приводит в замешательство? – подсказал Хэнк.
– Да. Когда я вспоминаю, как он со мной обходился, я радуюсь, что он мертв. Но все равно жду, что вот сейчас он откроет дверь и скажет: «Ладно, бэби, все улажено», и мы уйдем отсюда вместе.
Взгляд Сэнди остановился на пепельнице. Она снова ткнула в нее концом сигареты, и пепел упал на стол.
– Ты, должно быть, думаешь, что я законченная неудачница, – сказала она, не поднимая глаз.
– Я сужу о людях не по тому, кем они были, – ответил Хэнк, – а по тому, кто они есть.
Сэнди подняла голову:
– Ты похож на Марти, правда?
– Чем это?
– Ты на самом деле слушаешь, что тебе говорят. Не так, как копы или тот тип из офиса прокурора, у них одна цель – подловить тебя на чем-нибудь. А тебе и Марти, похоже, на самом деле интересно.
Хэнк пожал плечами:
– Некоторые люди думают только о деньгах, а может, они просто устали или состарились, чтобы видеть сидящего перед ними человека. Они просто не хотят его знать, даже не хотят замечать его существования. Что до меня, так если у кого-то есть время и желание что-то рассказать, то я должен его выслушать.
– Даже если к тебе на улице подойдет какой-нибудь бродяга, ты остановишься, чтобы выслушать его?
– У меня есть несколько друзей из тех, кого называют бродягами.
Сэнди откинулась на спинку стула и оценивающе посмотрела на костюм и галстук Хэнка.
– В самом деле?
Хэнк немного помолчал, вглядываясь в ее лицо.
– Как-то раз я услышал слова Николса Пейтона. Он сказал: «Надо обладать достаточным смирением, чтобы выслушивать и понимать то, чего ты еще не знаешь». Я это понимаю так: каждый из нас в чем-то знаток.
– А кто этот Пейтон?
– Тромбонист.
– Наверно, он не дурак.
Хэнк промолчал. Неважно, что она думает о Пейтоне или о нем самом.
– Давай вернемся к Куто, – предложил он. – Что произошло между ним и Ронни?
– Ронни задолжал ему немного денег за дозы, которые брал в кредит. Не самому Французу, конечно, а тому типу, на которого он работает. Денег у Ронни не было, и Француз сказал, что еще вернется.
– Когда это произошло?
Сэнди выпустила длинную струю дыма.
– Во вторник, нет, в понедельник. Он явился в клуб, потому что Ронни был со мной – смотрел новую девушку. Знаешь, она проделывает всякие трюки со змеей. Классно.
Хэнк одобрительно кивнул.
– Француз даже не взглянул на Сельму – эту девчонку со змеей. Он будто не видел никого из нас. У него такой равнодушный и холодный взгляд. Бр-р. Он поговорил с Ронни, словно меня там не было, а потом повернулся и ушел.
– Ты видела его после этого?
– Не-а. Ронни достал денег и расплатился.
– А кому он был должен? – спросил Хэнк. – На кого работал Француз?
– Откуда мне знать?
Хэнк пожал плечами:
– Я знаю, что девушки в таких случаях много чего слышат.
– Мне никто не платит за шпионаж, – огрызнулась Сэнди. – Марти не говорил, выпустят меня под залог?
Можно подумать, кто-то выпустит ее под залог с обвинением в убийстве первой степени!
