эту скотину Лафига. Бросишь его в первую же канаву. Крысы ему обрадуются.
Солдат исполнил приказ. Следом за ним дом твердым шагом покинул офицер Жан Лагариг.
31
В лучах рассвета резиденция французских королей явила взорам удручающее зрелище. Повсюду виднелись следы страшной ночи. Драгоценный паркет, ковры, занавески, кресла — все было залито кровью. Трупы за ноги вытаскивали во двор, оставляя на полу темные подтеки. Там в углу уже громоздилась целая гора мертвецов, дожидаясь, пока кто-нибудь решит, что с ними делать. Их насчитывались сотни. Королева Екатерина, не выходившая всю ночь из своих покоев, не могла удержаться от искушения понаблюдать за происходящим из окна. Так что расправа с гугенотами происходила у нее на глазах. Невыносимое зрелище! Она хотела отдать приказ о прекращении этих зверств, сочтя наказание вполне достаточным. Из приходивших к ней со всех концов столицы донесений следовало, что все предводители протестантов уже уничтожены. Не упустив ни малейшей подробности, ей рассказали о страшной смерти ее заклятого врага, адмирала Колиньи. Только этого известия она и ждала. Раз Колиньи и его приспешники мертвы, нет нужды продолжать избиение. Екатерина хотела остановить его. Но советники убедили ее не делать этого во избежание мести со стороны протестантов. Опасность минует, говорили они, только когда ни одного гугенота не останется в живых. У королевы вырвался стон раскаяния и боли:
— Горе нам, что мы творим?
— Мы вершим правосудие, ваше величество, — отозвался Гонди, — на благо королевства, короля, вашего величества и нашей святой веры. Случись нам промедлить, и тогда они перебили бы нас, как крыс.
Сравнение королеве не понравилось. По ее спине пробежал озноб. Она ненавидела этих мерзких животных.
— Придержите ваш язык, господин Гонди, — сухо посоветовала она. — Если вам угодно, сравнивайте с крысой себя. И извольте помнить, что я королева Франции.
— Прошу прощения, ваше величество, это просто выражение…
Екатерина обожгла его презрительным взглядом. Она не желала, чтобы ее сравнивали с крысой.
Король присоединился к ней около часа ночи. Он пребывал в состоянии крайнего возбуждения. Льющаяся рекой кровь распаляла его ненависть.
Карл IX выл как одержимый, перебегая от одного окна к другому, чтобы лучше видеть, и выкрикивая приказы находящимся внизу гвардейцам. Его, разумеется, никто не слышал. Воздух сотрясали выстрелы и вопли раненых.
— Убейте их, убейте их всех! Чтобы ни один не ушел живым! — безостановочно вопил король, словно боясь, что иначе его приказы будут выполняться без должного усердия. Страх, что кто-то может злоумышлять против него и покушаться на его жизнь, сводил его с ума. Теперь он всей душой ненавидел протестантов. Карл не мог простить им того, что они злоупотребили его дружбой.
— Ваше величество, не подходите так близко к окну, — умоляли придворные, боясь, как бы его не задела шальная пуля. — Враги могут узнать вас и выстрелить.
От этих увещеваний король еще больше разъярился:
— Как посмеют эти проклятые изменники в меня стрелять? Я король!!!
— Ваше величество, — рискнул возразить один из придворных, — не забывайте, что все это происходит только из-за того, что они хотели покуситься на вашу жизнь.
Карл IX не ответил, но отступил на несколько шагов. Придворный прав. Это его драгоценную жизнь они хотели отнять. Так что лучше соблюдать осторожность, хотя последние слова пришлись ему не по нраву. Этот человек сказал: «Все это только из-за того, что они хотели покуситься на вашу жизнь». Звучало как упрек. Уж не хотел ли он сказать, что наказание чрезмерно? Король бросил на придворного взгляд, исполненный ненависти. И постарался запомнить его лицо. Надо не забыть установить за ним наблюдение. Как он смеет осуждать короля Франции, пусть даже и косвенно?
Несмотря на то что королева была полностью поглощена событиями, повлиять на которые уже было не в ее власти, загадочное исчезновение камеристки не выходило у нее из головы. Назойливая мысль не отступала, не давала покоя: куда могла запропаститься Тинелла? Всегда такая послушная, такая преданная, как она могла ослушаться приказа и подвергнуть свою жизнь опасности? Королева не могла этого понять и оттого тревожилась еще сильнее. Разумеется, она изображала царственное спокойствие, резко контрастировавшее с исступленным буйством ее сына. В тяжелые минуты Екатерина Медичи никогда не падала духом.
Когда ей доложили о прискорбном состоянии дворцовых помещений, королева потребовала незамедлительно привести все в порядок, смыть и отчистить все следы кошмарной ночи. Сейчас важно как можно скорее вернуть жизнь двора в привычное русло. Чтобы не осталось ни единого напоминания о мраке, боли и смерти.
Перепуганным слугам было приказано расставить мебель по местам и оттереть отовсюду пятна крови. Резиденции французских монархов не подобает выглядеть столь плачевным образом.
Дворецкий, занимавшийся наведением порядка в зале секретарей, отметил про себя, что по нему словно пронеслась орда варваров. Опрокинутая мебель, сорванные гардины, разбросанные по полу предметы. Не приемная, а поле боя. Уму непостижимо, как это гугеноты, отчаянно пытавшиеся вырваться наружу, добрались сюда, почти к самым покоям королевы-матери. Вдруг дворецкий заметил на полу большую книгу. Ему стало любопытно. Нагнувшись, он открыл первую страницу и прочел название: «
— Они не только вероломные, но еще и воры! — возмущенно воскликнул дворецкий, поднимая книгу с пола. — Гляди-ка, — показал он свою находку другому лакею, — пытаясь сбежать, они еще собирались унести с собой книгу королевы. Вот уж действительно, нет веры этим людям.
— Отнеси ее в кабинет королевы, — посоветовал тот. — Ее величество будет тебе благодарна за возвращение ее бесценной книги. Ты же знаешь, как королева любит такие штуки. Ей как пить дать понадобится узнать у господина Нотр-Дама, чем обернется давешнее ночное безобразие.
Оба от души посмеялись. Дворцовая прислуга не упускала случая ядовито пошутить по поводу пристрастия королевы-матери к астрологии.
— Хорошая мысль. Никогда не знаешь, где тебе повезет, — ответил дворецкий.
И не откладывая дела в долгий ящик он взял книгу под мышку и зашел в кабинет секретарей. Книга оказалась такой тяжелой, что он невольно удивился. Впрочем, не настолько, чтобы придать этому значение. Обозрев длинные ряды книжных полок, он не углядел ни единого просвета между объемистыми фолиантами. Ничто не указывало на то, что книгу вытащили отсюда. Поколебавшись немного, дворецкий решил оставить книгу на виду, на чьем-нибудь письменном столе.
Оглядевшись, он заметил, что один стол стоит в некотором отдалении от прочих. Должно быть, это место старшего секретаря. После некоторых размышлений слуга решил, что разумнее всего будет оставить книгу именно ему. Секретарь более низкого ранга, скорее всего, просто вернет ее на нужную полку, и никто так и не узнает, что книгу пытались похитить.
Поэтому он разгреб лежащие на столе бумаги и положил книгу на самом видном месте. Как только старший секретарь сядет за свой стол, тут же и увидит ее. Дело было сделано, и можно было уходить, но тут он услышал у себя за спиной голос:
— Что это ты тут делаешь?
Обернувшись, дворецкий лицом к лицу столкнулся со старшим секретарем собственной персоной.
— Я оставил вам книгу, которую нашел в приемной, — ответил он несколько сконфуженно. Ему было неловко, что секретарь застал его у своего стола. — Она лежала на полу. Кто-то хотел украсть ее, но у него не вышло.
