Заискивающий тон лакея не удивил секретаря. Наверное, ждет вознаграждения. Все они одинаковы. Он уселся на свое место и принялся разглядывать переплет книги. Затем, открыв первую страницу и прочитав название с посвящением, изрек:
— Эта книга принадлежит ее величеству королеве. Ее взяли не отсюда. Отнеси прямо к ней. — И указал на дверь королевского кабинета.
— Но… — нерешительно возразил слуга, — я что, сам должен отдать книгу ее величеству?
— А кто же еще? Уж не хочешь ли ты поручить это мне? — ехидно отозвался секретарь. — Не бойся, — успокоил он, — королевы там сейчас нет. Просто оставь книгу на столе. Ее величество разберется, что с ней делать. А я потом доложу о твоей расторопности.
Дворецкий повиновался. Он с поклоном подхватил книгу и направился к указанной ему двери. Зная, что королевы нет в кабинете, он все равно на всякий случай постучал. И, не получив ответа, вошел.
Кабинет королевы-матери поражал размерами. Он ни разу не бывал здесь прежде. Только личные слуги королевы имели доступ в ее святая святых. Дворецкий робко приблизился к огромному письменному столу, заваленному всевозможными документами, письмами, книгами. Его бросило в священный трепет при мысли, что за этим столом вершатся судьбы мира. Рядом на мольберте стоял портрет короля Карла IX. Он подивился тому, что государыня держит рядом с собой портрет сына, которого она может видеть, когда и сколько пожелает, ведь они живут в одном дворце.
На самом деле портрет призван был постоянно напоминать посетителям, удостоенным аудиенции, что они видят перед собой мать всемогущего короля Франции. Но слуга, разумеется, не мог догадаться об этом. Портрет стоял так, что его невозможно было не заметить, и в самом деле оказывал нужное воздействие — посетители робели и тушевались. Екатерина придумала это, еще будучи женой наследника престола. В ту пору двор не слишком считался с нею, поскольку ее затмевала фаворитка мужа. В ответ на всеобщее пренебрежение Екатерина распорядилась поставить рядом со своим письменным столом портрет дофина, Генриха Валуа, чтобы все помнили, что его законная супруга — она, а не эта самозванка. С тех пор она навсегда сохранила эту привычку. После смерти короля она заменила его изображение на портрет его сына и преемника Франциска II. Когда скончался и он, его место возле стола королевы-матери занял Карл IX. Снятые с мольберта портреты висели теперь на стенах, рядом с портретами остальных детей Екатерины Медичи: Изабеллы, королевы Испанской; Клодии, герцогини Лотарингской; Кристины, герцогини Савойской; Маргариты, с недавних пор королевы На-варрской; Генриха, герцога Анжуйского; Франциска, герцога Аласонского. Тем, кто предлагал повесить рядом и портреты их супругов, королева презрительно возражала:
— Они мне не родня. Вешайте их куда угодно, но только так, чтобы мне не пришлось любоваться ими каждый день.
В кабинете был еще один стол, окруженный креслами. Дворецкий подумал, что за ним, наверное, проходят тайные заседания, которыми руководит королева-мать. Конечно, для заседаний Королевского совета был отведен другой зал, но в Лувре все знали, что именно в этом кабинете решается судьба страны. Перед огромным, почти до потолка, камином, над которым красовались перекрещенные гербы Франции и дома Медичи, стояли еще два кресла. Но внимание дворецкого привлекло третье, в дальнем углу, со скамеечкой для ног. Оно было повернуто к большим окнам, выходящим на Сену. Он предположил, что в этом кресле королева отдыхает от трудов, наслаждается видом Парижа и реки, плавно текущей почти у самых ее ног. Если не считать нескольких дорогих ковров, убранство кабинета было очень строгим и вполне отражало характер его хозяйки.
Он с опаской приблизился к письменному столу королевы и поискал взглядом, куда бы положить книгу. Поскольку свободного места на столе не было, он водрузил ее прямо на кипу бумаг посреди стола. Так и не успев полюбопытствовать, что это за документы, он резко обернулся на легкий шорох за спиной. И к своему ужасу, всего в нескольких шагах от себя увидел королеву. Он не слышал, как она вошла. Королева была, как всегда, в черном. И одна. Неслыханное дело, обычно ее величество сопровождала целая толпа придворных. Грозная Екатерина Медичи стояла неподвижно и с любопытством взирала на него. Дворецкий никогда не видел ее так близко. Она оказалась ниже и полнее, чем он себе представлял, но облик ее дышал величием. То ли в ее взгляде, то ли в манере держаться было что-то такое, что внушало почтение и трепет.
Увидев ливрею, королева поняла, что перед ней лакей, хотя и не знала его лично. Наверное, новичок.
— Что ты здесь делаешь? — мягко спросила она. У нее был очень красивый голос, глубокий и необычайно низкий для женщины.
Дворецкий низко поклонился, прежде чем ответить. Он совсем недавно пришел на службу во дворец и ни разу еще не встречался с королевой-матерью.
— Я пришел отдать вам эту книгу, ваше величество, — в смятении пролепетал он. — Я нашел ее на полу в приемной ваших секретарей и подумал, что кто-то пытался ее украсть, но обронил, убегая. Первый секретарь вашего величества велел мне отнести ее сюда и положить на ваш стол.
Королева молча кивнула. Поверила ли она? Или заподозрила, что этот человек, одетый в ливрею слуги, лжет? Что это злоумышленник, тайком прокравшийся в ее кабинет? Он явно не был вооружен, а королева слишком устала, чтобы терять время на подобные вопросы. Охрана явилась бы на ее зов незамедлительно, но Екатерина решила, что нет нужды поднимать тревогу. Лучше сделать потом выговор секретарю за то, что он допустил чужого в ее кабинет. Этот несчастный, скорее всего, только выполняет чьи-то распоряжения. Королева взглянула на книгу, не дотрагиваясь до нее. Книга точно ей не принадлежала, и в ней снова заговорила природная недоверчивость.
— Это не моя книга, — заявила она. — Впервые вижу ее.
Дворецкий оторопел, не зная, что на это сказать и что делать дальше. Ведь старший секретарь сказал ему, что это книга королевы. Да и кому во дворце, кроме нее, интересна астрология? Вряд ли кто-то другой стал бы читать подобную книгу. Но тут сама королева пришла ему на помощь:
— Отнеси ее в библиотеку короля и отдай там кому-нибудь. Они уж сами сообразят, что с ней делать.
Тон государыни был мягким и даже сердечным, но дворецкий понял, что это строгий приказ и что разговор окончен.
Он еще раз низко поклонился и стал медленно пятиться к выходу. К общению с августейшей семьей он не был привычен, но не раз слышал, что придворный этикет запрещает поворачиваться спиной к монархам. Полагается идти задом наперед. Нащупав сзади дверную ручку, он быстро повернулся, вышел и осторожно закрыл за собой дверь.
Теперь он задумался, как лучше поступить с порядком надоевшей ему книгой. Библиотека короля, куда Екатерина приказала отнести ее, находилась в противоположном крыле, а идти туда долго и утомительно. Он разрывался между чувством долга (ведь он получил четкий и недвусмысленный приказ от ее величества) и нежеланием тащиться с проклятой книгой через весь Лувр. В то же время его переполняла гордость: он удостоился беседы с самой королевой! Какая честь! Он не помнил себя от восторга. И предвкушал, как, вернувшись домой, расскажет об этом семье за ужином, смакуя подробности. Не грех будет и прибавить от себя, что ее величество осталась им очень довольна.
Наконец, чувство ответственности взяло верх. Королева повелела отнести книгу в библиотеку короля, и его долг — повиноваться. Он поборол свою лень и направился в королевскую библиотеку, чтобы наконец избавиться от чертовой книги.
Путь предстоял долгий, почти через весь огромный дворец. Слуга шел неторопливым шагом. В конце концов, спешить было особенно некуда. По дороге он мысленно сочувствовал их величествам, которым приходится совершать такую длинную прогулку всякий раз, когда они хотят увидеться.
Не пройдя и половины пути, он почувствовал настоятельную потребность передохнуть. Уж больно тяжела книга. Вдоль стен коридора стояли стулья и кресла, чтобы обитатели дворца могли присесть по дороге из одного крыла в другое. Разумеется, к прислуге это не относилось, но сейчас коридор был совершенно пуст. Так что, оглядевшись и убедившись, что его никто не видит, он сел. От нечего делать открыл книгу и попытался полистать ее. Страницы оказались склеены между собой. Из любопытства он попробовал разлепить их, но только перепачкал пальцы клеем. Он тут же бросил эту затею, положил книгу на стул и отправился на поиски воды, чтобы вымыть руки. Слава богу, что королева не стала трогать эту пакость! Иначе она тоже испачкалась бы клеем, и вышел бы большой конфуз.
