заводе развал был настолько очевиден, что цены предлагали просто ничтожные. Некоторое время дижонец пытался не отдавать завод за бесценок; но в одну прекрасную ночь он умудрился проиграть под честное слово около пятидесяти тысяч долларов. На следующий же день Овид согласился на отвергнутое им совсем недавно предложение, выручил от продажи завода кое-какие деньги, заплатил все долги и в результате остался с шестьюдесятью тысячами франков. Вот тогда-то и написал он своему псевдо-братцу письмо.
С оставшимися шестьюдесятью тысячами франков он опять отправился в игорный дом и вскоре оказался без крыши над головой и без гроша в кармане.
«Похоже, теперь самое время отправиться во Францию», — решил он.
Не теряя времени даром, Соливо тут же продал часы и кое-какие чудом уцелевшие ценные вещи, выручил за них сумму, достаточную, чтобы оплатить билет второго класса, купил чемодан, сунул туда остатки белья, те жалкие вещи, что уцелели после продажи, пузырек «ликерчика», и сел на пароход, отплывавший в Гавр. Приближаясь к берегам Франции, он размышлял:
«На совести у меня лишь мелкие грешки, да и срок давности уже истек; бояться, стало быть, нечего, и я вполне могу сыграть со своим братцем в одну беспроигрышную для меня игру: ведь все козыри у меня на руках. Ну и личико, надо думать, у него будет, когда я предстану перед ним! Со смеху помереть можно»!
И в одно прекрасное утро ровно в семь Овид Соливо оказался перед дверью особняка на улице Мурильо; он позвонил. Одет дижонец был довольно сносно, но длительное путешествие сказалось на его костюме не самым лучшим образом. Кроме того, вновь, как и когда-то прежде, оказавшись в нужде, Овид и вести себя стал так же, как в молодые годы. Короче, ни вид его, ни манеры не отличались особой изысканностью, более того — были далеки от нее. Привратник с недоверием оглядел нежданного гостя, костюм и физиономия которого выглядели довольно сомнительно.
— Что вам угодно? — сухо, напустив на себя самый строгий вид, спросил он.
— Господин Поль Арман здесь живет?
— Здесь.
— Я могу с ним сейчас увидеться?
— В семь утра? — с изумлением воскликнул привратник.
— Да, я понимаю, время сейчас не слишком подходящее, но речь идет о деле, не терпящем отлагательств, милейший, и крайне важном. Господин Арман знает меня… и будет рад встретиться.
— Он сейчас на заводе… В шесть утра уехал.
— А когда вернется?
— Не знаю. Может быть, к полудню, а может быть — только вечером. Если он вам нужен по делу, касающемуся его предприятия, или вы хотите наняться на работу, то поезжайте прямо на завод.
— А где он находится?
— В Курбвуа, в самом конце города в Нейи. Туда трамвай ходит.
Спустя час Овид вышел из трамвая и направился к Сене.
Здесь было весьма оживленно.
Он вскоре подошел к высокой двери, над которой на фронтоне здания красовались большие медные буквы:
ПОЛЬ АРМАН
МАШИНОСТРОИТЕЛЬНЫЙ ЗАВОД
Овид направился к небольшой дверке рядом с надписью «вход» и позвонил; как и на улице Мурильо, ему открыл привратник.
— Могу я видеть господина Армана?
— Вы насчет работы?
— Нет. По личному делу, и мне нужен именно господин Арман.
— Пройдите в контору — вон туда, налево. Там и спросите.
Овид пошел в указанном направлении. Одноэтажное, крытое черепицей помещение тянулось метров на сто в длину; на дверях висели таблички: «
«Вот здесь он, надо полагать, и сидит, — решил Овид, прочитав последнюю надпись. — Ну, живо вперед! По-моему, я не ошибся, представляя себе, какое у него сейчас будет личико! Обхохочешься!»
Рассыльный, увидев, что он собирается открыть дверь, поспешно к нему подошел:
— Вы уверены, что вам нужно именно к господину Ар-ману?
— Да, сударь. Я по личному делу и хочу поговорить с самим господином Арманом.
— В таком случае, вам придется подождать. Господин Арман сейчас совещается с главным инженером.
— Я подожду.
Овид с праздным видом уселся на стул. Поль Арман, запершись в кабинете с Люсьеном Лабру, обсуждал с ним возможности усовершенствования новой машины: проведенные утром испытания показали, что работает она пока еще не на должном уровне. Совещание длилось больше часа. Соливо тем временем тщательно обдумал все детали предстоящей встречи.
Наконец в приемной раздался резкий звонок. Служащий быстро встал и направился к дверям кабинета.
— Это ваш хозяин звонил? — спросил Соливо.
— Да, сударь.
— Пожалуйста, передайте, что к нему тут пришли по личному делу.
— Ваше имя, сударь?
— Это ни к чему… Господин Арман не знает меня.
Несколько минут спустя служащий вышел из кабинета, жестом пригласив посетителя.
Овид вошел, прикрыл за собой дверь. Поль Арман стоял к нему спиной; он закрывал сейф в простенке между окнами. Услышав шаги, он обернулся; увидев, что посреди кабинета, расставив ноги, засунув руки в карманы и даже не сняв шляпы, стоит Соливо, миллионер страшно побледнел и от неожиданности испуганно вскрикнул; вид у «родственничка» был в высшей степени насмешливый.
— Здравствуй, братец!… Как делишки? — произнес дижонец с улыбкой, свидетельствовавшей о том, что именно такого приема он и ожидал.
— Ты! — воскликнул Жак Гаро. — Ты здесь!
— Да, братец: я лично, собственной персоной… Но что же это! Скажите на милость, видок-то у тебя какой-то ошарашенный!… Как будто ты и не рад… Такой неласковый прием вряд ли делает тебе честь: мы ведь как-никак родственники!
Поль Арман затрясся, как в лихорадке. Его охватил ужас. Появление этого человека в Париже казалось ему предвестием грядущей катастрофы, полного краха. Тем не менее через пару секунд ему удалось обуздать свои эмоции; шагнув к Овиду, он протянул руку.
— Почему ты вернулся во Францию?
— Потому что не мог больше оставаться там.
— Что тебе здесь нужно?
— Черт возьми, на работу к тебе наняться хочу!
— Значит, в письме была правда?… Я оставил тебе процветающее предприятие…
— А оно с удивительной скоростью захирело и больше мне не принадлежит. Что поделаешь, друг мой, — сказал Овид, усаживаясь на стул, не обладаю я, как ты, качествами, что необходимы в таком грандиозном деле. Не по зубам оно мне оказалось.
— К тому же ты продолжал играть в карты…
— К тому же, как ты верно заметил, я продолжал играть в карты… Гадкая, надо сказать, привычка.
— И она заставила тебя в несколько месяцев пустить на ветер огромные деньги!
