Он снова замолчал, Сара затаила дыхание.
— Сара… я знаю, что ты в этом городе своя, здесь у тебя друзья и родные, но…
— И у тебя тоже.
— Что у меня?
— У тебя здесь тоже родные. С Люком вы, по-моему, сдружились. Рэмзи тебе наверняка понравится.
— Да, но я имел в виду не это. Я приживусь где угодно. Но ты знаешь только такую жизнь, как в этом городке, она тебе привычна, поэтому я даже не представляю, как можно просить тебя уехать отсюда.
До Сары постепенно доходил смысл его слов, он проступал, как озарение.
— Думаешь, я не в силах уехать от мамы, которая считает своим долгом учить меня жить? От родственников, которые суют нос не в свое дело и укоризненно цокают языками только потому, что мужчина, с которым я встречалась четыре года, бросил меня? От их жалости, потому что я связалась с человеком, которого все они не выносят? Ты об этом просишь?
Его улыбку она ощутила, а не увидела.
— Вообще-то да, именно об этом я и прошу. Да, мы плохо знаем друг друга, но мы почти не ссоримся, и у нас так много общего.
— Не ссоримся, конечно, — разве что из-за еды и законного права пролежать бревном три часа кряду перед телевизором, вместо того чтобы обливаться потом в тренажерном зале. И потом…
Майк засмеялся, Сара провела ладонью по его плоскому твердому животу. Ей ужасно нравилось прикасаться к этим сильным мышцам.
Повернувшись на бок, он подпер голову ладонью.
— Но в важных вопросах у нас не бывает разногласий.
— В каких именно? В том, что ты считаешь, что я каждую минуту должна выполнять твои распоряжения? — невинно уточнила Сара.
— Я говорю о действительно важных вещах — например, о музыке.
— Ты любишь оперу, а я…
Он прервал ее поцелуем, и она обняла его за шею. Майк отстранился и заглянул ей в глаза.
— Ты хочешь уехать со мной в Форт-Лодердейл и посмотреть, получится ли у нас семья?
— Да, — не раздумывая, подтвердила она. — Очень хочу.
Он снова поцеловал ее — так, как еще ни разу не целовал. Страсть вспыхнула между ними с первой секунды, они занимались любовью на всех поверхностях, во всех положениях, какие позволяли им гибкость Сары и мускулы Майка.
Но этот поцелуй был совсем другим. В нем ощущалась не только страсть, но и стремление к чему-то большему, чем они давали друг другу до сих пор. Они забыли о том, что в этом городе Сару повсюду окружают знакомые и родные, забыли о былых победах Майка и остались одни на свете. И стали единым целым.
Майк осторожно прервал нежный поцелуй, отстранился и отвел со лба волосы Сары, вглядываясь в ее лицо так, словно хотел навсегда запомнить каждую черточку.
Сара замерла. Неужели он скажет три коротеньких слова, которые ей так не терпелось услышать?
— Ты знаешь, Сара…
— Да? — шепнула она, в предвкушении затаив дыхание.
— Я видеть не могу посуду, которую ты выбрала.
— Что?!
Он перекатился на спину.
— Ненавижу эти дурацкие тарелки в цветочек. Сара приподнялась на локтях.
— Это же «Виллерон и Бош», они великолепны! — Она поцеловала Майка в шею.
Майк расстегнул брюки.
— Мне все равно, какой они фирмы. Они все равно мне не нравятся.
— Придется привыкнуть, потому что я собираюсь всех оповестить, с каким они узором — чтобы никто в Эдилине не ошибся, подбирая нам в подарок салфетки и скатерти.
Майк отстранился.
— У нас будут свадебные подарки?
— А как же! Весь город захочет…
— Этот город? И сколько их будет всего, этих подарков? Три или четыре? — Майк спустил бретельки ночной рубашки с плеч Сары.
— Очень смешно! Ты забыл, что и Фразьеры тебе родня? Я попрошу миссис Фразьер устроить в нашу честь прием. Они пригласят губернатора. — Губы Майка уже касались ее груди. — И потом, мы ведь оба состоим в родстве с Макдауэллами, а они ужасно богаты. Вот посмотришь, Фразьеры и Макдауэллы еще будут состязаться в том, кто щедрее нас одарит!
Майк прекратил поцелуи и вгляделся в ее глаза.
— А я и не знал, что ты настолько меркантильна.
Сара злорадно хохотнула.
— Хочу, чтобы поплатился каждый, кто когда-то жалел «бедненькую Сару»!
— Вредная девчонка! — заулыбался он.
— Как мало ты еще знаешь, детка! — внушительно произнесла Сара и нацелилась губами гораздо ниже губ Майка.
Возражать он не стал.
Час спустя Майк наконец признался Саре, что с ней он совсем забыл о работе. А ее мать прислала ему уже четвертое сообщение, спрашивая, где он и когда наконец явится на примерку.
— Может, в таком виде и пойти? — спросил он, направляясь в душ обнаженным.
— Ну, мою маму ты этим не напугаешь. Если кому и придется краснеть, так это тебе.
— Кстати, о красноте: мне совсем не хочется надевать…
— Килта тебе все равно не избежать, Майк, так что даже не пытайся. Встретимся на ярмарочной площади. Мне надо еще проведать Джос.
— Ты точно не хочешь принять душ вместе со мной?
— Не тяни время, — посоветовала Сара, которой еще предстояло принарядиться и подумать о будущем — о своей новой жизни.
— Не терпится рассказать подружке, что ты меня все-таки захомутала?
— Ты свободен, хочешь вернуться к прежней жизни — сделай одолжение. Ах да: тебе же некуда возвращаться!
Майк усмехнулся:
— Ладно уж, иди. На ярмарке увидимся. Между прочим, я буду в юбке. То есть полуголым.
Смеясь, Сара вышла за дверь.
При виде подруги глаза Джос округлились.
— Сара, что у тебя с шеей? Похоже на ожог.
Сара провела ладонью по шее.
— Пустяки.
— Ничего себе «пустяки»! Ты показывала эту сыпь своему отцу?
— Ты спятила?
— А-а… — дошло до Джос. — Это раздражение от щетины, да?
Сара не ответила.
— Только на шее? Или еще где-нибудь?
Сара вскинула брови так чопорно, что Джос рассмеялась.
— Не забудь только рассказать Тесс.
Не веря своим ушам, Сара уставилась на нее.
— Рассказать сестре Майка о том, как здорово я провожу время в постели с ее братом? Ну уж нет! Но…
— Что «но»? — подхватила Джос.
