— Я подумала, что если он там, я, пожалуй, вызову полицию, когда вернусь домой.
— И вы бы непременно сделали это, — поддержал ее Маркс. — Итак, вы с Денди шли по Десятой улице к Третьей авеню и повернули на север, направляясь к бару Моллоя.
— Вы знаете этот бар? — спросила миссис Финни и впервые улыбнулась. Казалось, она встретила давно потерявшегося из виду родственника. — Это очень странное старое заведение, но в нем чувствуешь себя как дома.
Маркс понимающе кивнул.
— До того, как вы свернули на Третью авеню вы кого-нибудь встретили?
— Нет. Если бы встретила, то перестала бы волноваться.
Маркс подумал, что свидетели всегда врут, хотя им кажется, что они говорят правду.
— Я помню банду мальчишек, когда я вышла на Третью авеню, но куда они девались, я не знаю. Я боюсь таких банд.
— Вы хоть что-нибудь помните о них?
— Они… не были… — Миссис Финни сделала неопределенный жест и, заморгав глазами, указала на Херринга.
— Черными? — помог ей Маркс.
— Цветными, — поправила она его с легкой укоризной.
— Так они были или не были черными? — уточнил Маркс.
— Не были. Я слышала, как они разговаривали и смеялись. Кто-то из них даже крикнул «олле!», кажется, по-испански. Но вблизи я их не видела, просто лица в ночной темноте.
— Последний вопрос, — попросил Маркс. — Когда вы проходили мимо входа в дом, возле которого лежал этот мужчина, вы не заметили, горел ли свет в вестибюле?
— Не помню, офицер, но, думаю, если бы свет горел, я бы лучше его разглядела. Вы не должны думать обо мне плохо из-за того, что я прошла мимо. Одинокая женщина может попасть в любую беду. Вот, например, та девушка, которую он якобы навещал. Не думайте, что я осуждаю ее.
— Мы еще не уверены в том, что он навещал ее, — поправил ее Маркс.
— Тогда незачем писать об этом в газетах, — произнесла праведная миссис Финни.
Спускаясь в лифте, Маркс, не удержавшись, сказал Херрингу:
— У евреев о таких говорят — она не дотронется до павшей лошади, даже если та на картинке.
Выйдя из дома, они остановились на тротуаре и окинули взглядом улицу, все еще огороженную полицией, хотя никто уже ничего не искал. На тротуаре перед домом миссис Финни кто-то мелом написал: «Да здравствует Фидель!». Маркс улыбнулся, представив себе реакцию старой дамы. А затем, посерьезнев, вспомнил: банда ребят, говорящих по-испански…
Херринг в который раз отметил про себя, насколько днем улица не похожа на вчерашнюю, ночную. Напротив стоял лесной склад, который ночью с закрытыми воротами казался еще одним двухэтажным домом в этом квартале. Днем же был виден двор со штабелями леса. Это почему-то взволновало Херринга, но он ничего не сказал лейтенанту, а сам подумал: будь он мальчишкой, не найти лучшего места, где можно здорово спрятаться.
Маркс видел, как по улице идут два детектива, заглядывая во все баки с мусором. За ними хвостом тянулась арабская детвора, слишком юная, чтобы учить алфавит по-английски, но отлично освоившая искусство дразнить полицейских.
Херринг зашел на склад, а Маркс зашагал навстречу полицейским. Вид у них был довольно кислый.
— Как успехи?
— Сокровищ навалом, лейтенант. Золото, благовония и мирра. Понюхайте.
Маркс почувствовал запах гниющих банановых корок.
Молодой полицейский угрожающе поднял руку на черноголового грязного малыша, который уперся подбородком в край бака, и смотрел на него.
— Убирайтесь отсюда, мартышки голозадые! Идите домой. У вас ведь есть свой дом?
Маркс тем временем похлопал по плечу подростка из команды тех, кто постарше.
— Ты и твои дружки, пойдемте-ка со мной, поговорим. — Маркс сел на ступени особняка, похожего на тот, в котором жила Анна Руссо. — Вы знаете, что произошло вчера вечером на этой улице? — Он пытливо всматривался в глаза мальчишек.
Один из них неприятно прищелкнул языком, — такой зловещий звук в этих кварталах обычно сопровождается блеском ножа. Об убийстве мальчишки знали.
— Где вы живете?
Двое жили в многоквартирном доме напротив дома Анны Руссо.
— Вы знаете кого-нибудь, кто видел, как это случилось?
Глаза мальчишек округлились, головы медленно качнулись в автоматическом общем отрицании.
— Давайте пойдем и попробуем расследовать это, — предложил им Маркс.
Согласились только двое, да и то без особого энтузиазма. Неожиданно один из них, посмотрев на Маркса, спросил:
— Вы полицейский?
— Я полицейский детектив, — уточнил Маркс. Произвело ли это на них впечатление, он так и не понял.
Он предвидел, какой будет встреча с первой из матерей.
— О, Господи, что еще они натворили? Мария! — крикнула она в пролет лестницы на испанском и сообщила той, что у ее сына тоже неприятности и его привел в дом полицейский. Маркс напрасно мотал головой и пытался что-то объяснить женщине. Сам мальчишка философски пожимал плечами, глядя на эту суматоху. Другой же долго разглядывал нацарапанный на стене рисунок в стиле примитивизма, наконец понял его смысл, фыркнул от смеха, а его мать тут же ухватила его за густую курчавую копну волос и с силой втащила в квартиру. Марксу удалось тоже протиснуться в дверь. Он быстро пересек комнату и подошел к открытому окну.
Под ним на полу лежала подушка. Окно было на уровне окон Анны Руссо в доме напротив.
За спиной у него взволнованно шушукались матери мальчишек, и бигуди на их головах стучали, как кастаньеты. Маркс решил немедленно приступить к делу.
Повернувшись к женщинам и указав рукой на улицу, он начал свою речь:
— Там, на улице, вчера вечером был убит мужчина, хороший, честный человек, учитель. Но никто из вас за этими стенами ничего не видел и не слышал. — Для вящей убедительности он указывал пальцем то на свои глаза, то на уши. Женщины с вниманием слушали его. Тогда он отважился на вопрос: — Вы верите этому?
Обе нерешительно покачали головами.
— И я тоже не верю, — охотно согласился с ними Маркс, — поэтому мне нужна ваша помощь.
Вперед вышла женщина, с которой он заговорил еще на лестнице и в чью квартиру вошел. Она носком поддела подушку, лежавшую на полу.
— Моя свекровь, — сказала она. — Она всегда смотрит в окно — одним глазом туда, а другим в телевизор. — Она указала на телевизор в углу. Другая молодая мамаша, стесняясь, приблизилась и кивком подтвердила слова первой. Миловидная, темнокожая, лет двадцати, она гордилась своей первой беременностью. Странные ассоциации вдруг пришли Марксу в голову, но неясные и нелепые, они тут же развеялись.
— Что видела в окно ваша свекровь? — спросил он.
Женщины переглянулись, обе явно что-то уже знали.
— Два человека на улице. Один говорит другому и тащит его за руку: «Пошли». Но тот не хочет.
Потом кто-то зовет: — «Доктор» и они все вошли в дом. Потом… — Говорившая запнулась и пожала плечами. — …Мама стала смотреть телевизор. А когда появилась полиция, тогда она вдруг вспомнила, что видела в окне и рассказала нам. — Молодая женщина посмотрела на свою подружку, и та, энергично закивав, подтвердила, что все так и было.
— На улице была машина. Люди, которые вошли в дом, приехали на машине?
— Мама ничего об этом не говорила. Может быть, машина тут же уехала?
