— В рапорте говорится, что вы пытались совершить насилие над женщиной, которую называли своей возлюбленной, и избили привратника. Я бы не назвал это легким опьянением.
— Что ж, — рассмеялся Герб, — будем считать, что я был сильно пьян.
— Есть еще один вопрос, который я просил бы вас разъяснить мне.
— Слушаю.
— Я уже давно подозреваю, что вы занимаетесь некоторого рода персональным рэкетом…
— На вашем месте я был бы поосторожнее в выборе слов, лейтенант.
— Благодарю за бесплатный совет… Только я точно не знал, как вы действуете.
— Я всегда действую в рамках закона.
— Не вполне. Многие ограбления в городе покрывались вашей компанией.
— Случайность.
— Не думаю, мы уже беседовали о том, что вы покупаете у воров украденные ими вещи…
— Ну и что? Это не вредит вам, напротив, только облегчает работу полиции.
— Да, если бы вы делали это честно. Чего не происходит.
— Докажите.
— Вы должны большую сумму за ваш дом.
— Ну и что с того? — вызывающе произнес Герб.
— И вы оплачиваете квартиру потаскушки Эдны Брэй.
— Ну и что?
— А то, что, по-моему, здесь не все чисто.
— Что именно?
— То, что вы живете не по средствам.
— Вы не можете посадить меня за это в тюрьму.
— Может быть, и не могу, но думается, вы меня не совсем понимаете. Я мог бы сфабриковать доказательства, которые отправили бы вас за решетку.
— Но это против закона.
— Если вы сумеете это доказать! Однако я не это имел в виду, придя к вам. Не думаю, чтобы в вашем деле мне пришлось фабриковать какие-нибудь доказательства. Вполне достаточно поговорить с вашим шефом, сказать ему, что вы живете не по средствам и что мы считаем вас не заслуживающим доверия. Я мог бы доложить ему, что вы обкрадываете компанию, в которой служите, удерживая крупные суммы денег, предназначенные для выплаты грабителям.
— Предположим. Но так или иначе, им пришлось бы платить деньги.
— Так-то так, но, как служащий, вы обязаны помогать компании сохранять деньги, а не тратить их.
— Что ж, сообщите им. Я потеряю место. Какую пользу это вам принесет?
— Возможно, я стану лучше чувствовать себя. Но давайте вернемся к вашей подружке.
— Вы собираетесь и ей рассказать? — рассмеялся Герб.
— Нет, я расскажу вашей жене…
— Жене… — поперхнулся Герб.
— Да.
— Зачем?
— Может быть, это ее заинтересует.
— Не делайте этого, Фурньер. Моя жена не очень здорова…
— Да?
— У нее было нервное расстройство. Ей нельзя волноваться, вы меня понимаете…
— Да, но я ничем не могу помочь, мне придется выложить ей все начистоту.
— Что вы от меня хотите?
— Мне нужно разыскать Гризи Дика.
— Я ничего о нем не знаю.
— Удивительное дело, кого бы я ни спросил о нем, мне сперва отвечают всякую чепуху, а затем выкладывают именно то, что я хочу знать. — Фурньер встал. — Так вот, я хочу знать, где он живет.
— Не знаю.
— Вы не оставляете мне никакого выбора. Придется побеседовать с вашей женой. Надеюсь, что она переживет известие об Эдне.
— Пожалуйста, не говорите ей… Она глупа, не поймет правильно, для нее дом и семья — это все… Если вы ей скажете — она заболеет. У нас дети… Клянусь, Фурньер, я бы охотно помог вам, если бы это было в моих возможностях.
— А чем вы можете помочь мне, если не знаете, где он живет?
— Он свяжется со мной, обязательно свяжется, может быть, не сразу, но свяжется. Я тут же позвоню вам. Хорошо?
— Откуда мне знать, говорите ли вы правду?
— Клянусь. Я помогу вам.
— Позвольте мне подвести итог, — поднялся с места Фурньер. ~ Я могу причинить вам неприятности. Если вы не поможете мне, то потеряете работу и ваша жена окажется в психиатрической лечебнице. Что будет тогда с вашими бедными детьми?
— Ладно, — сказал Герб. — Давайте договоримся так: я получу от Гризи всю интересующую вас информацию в обмен на то, что вы оставите в покое меня и мою семью. Устраивает вас такая сделка? Идет?
— Вот что скажу я вам, — ответил Фурньер, направляясь к двери, — вы мне позвоните, сообщите, что вы узнали, и тогда, не сейчас, я вам отвечу, состоялась наша сделка или нет.
XXVIII
Корнелия Пейн поставила на стол стакан пива и, с трудом передвигая ноги, направилась к двери. Она была стара, очень стара. Она и ее покойный муж были одними из первых, кто приехал сюда из штата Джорджия сразу же после первой мировой войны.
— Кто там? — спросила она. Стук повторился.
— Кто там?
— Это я, — услышала она знакомый голос, — Гризи.
Корнелия открыла дверь.
— Что тебе здесь нужно? — Она сурово посмотрела на человека, стоявшего у порога. — Я же сказала, что не желаю больше тебя видеть. Ни тебя, ни твою девку-сестрицу, ни негодяя брата. По телевизору передавали, что шайка, в которой он состоит, разыскивается полицией. Их главаря по кличке Пахан уже схватили. А ты, я вырастила тебя не для того, чтобы ты убивал бедных работящих людей…
— Я не убивал его, честное слово!
— Не лги, я сама слышала по телевизору. Ты опасный преступник.
Гризи переступил порог и закрыл за собой дверь.
— Корнелия, ты должна помочь мне…
— Нет, нет и нет! Больше я не ударю пальцем о палец ради тебя. Я вырастила тебя, делала для тебя все, что могла. А ты стал плохим человеком.
— Я не убивал его…
— Ты стал жить по-своему, как только покинул мой дом.
— Да, но я не убивал его. Ты же учила меня, что убивать — это грех…
— Не подлизывайся ко мне. — Корнелия отпила пива.
Гризи не отрываясь смотрел на нее.
— Что с тобой? — спросила Корнелия. — Мучит жажда?
— Да, Корнелия, и жажда, и усталость, и все вместе. — Старуха налила ему пива. Гризи залпом
